В начале всех миров - [28]

И в вышину взвивается спираль,

Витками опоясывая время.

Ты – ледяной заснеженный февраль,

Я – первые весенние капели.

Из года в год, из века в новый век

Ведут слова, плетут стихи и песни.

Исчезнет время, сгинет человек —

И мир родится вновь.

И мы воскреснем.

Берега Кира Разумовская. г. Санкт-Петербург

От автора:

Родилась в 1986 году в Ленинграде. Окончила Филологический факультет СПбГУ, затем училась в магистратуре ЕУСПб, но после получения диплома заниматься научной деятельностью не стала. Большую часть сознательного детства провела на верфи исторических парусных судов «Петровское Адмиралтейство» – участвовала в строительстве и первом плавании фрегата «Штандарт», ходила на исторических парусно-гребных лодках. Большое влияние на меня оказала волонтерская работа в Театре Поколений имени З. Я. Корогодского в 2009–2010 годах. Люблю большую воду, научпоп, испанскую и японскую поэзию. В качестве постоянного хобби занимаюсь изготовлением украшений из натуральных материалов.

© Разумовская Кира, 2016

«Распускается ржа на железных опорах мостов…»

Распускается ржа на железных опорах мостов,

А река все течет – день, и сто дней, и тысяча сто.

Урожай разобрали, повешен замок на амбар…

Растворяется в небе холодном кухонный угар,

А река все течет на восток…

«Бессонница задохнулась, закашлялась, ты заснул…»

Бессонница задохнулась, закашлялась, ты заснул.

Хребтами глядятся крыши в редеющей темноте.

Не так ты живешь, настолько не так, что хоть караул

Кричи. Караул устал – в нем тоже,

Похоже, стоят не те.

Рассвет белокурой мутью по краю обвел окно.

Ах, как бы получше время для жизни тебе избрать?

Ты спишь, но смотри – пожалуй,

Это как раз оно:

Рассвет, никого, и солнце

Бриллиантом в пятьсот карат.

Питер: Фонтанка

Чудесный день расцвел чудесной ночью,

А за полночь созрели семена.

Дыханье рек, кирпичная стена,

И камень под ногами – так непрочен,

Здесь все стремится оползнем сойти,

Но держится пока. Свети, свети,

Луна, ты нынче плохо мне видна!

Развилка водяных путей спокойна.

Друзья-мосты, скрепляйте берега!

Когда б не вы, была бы так легка

Прогулка меж фронтонов и понтонов?

Вот ключ к невыхожденью из себя:

Иди туда, где, трепетно любя

Всех шляющихся, стыло спит река,

И – с нею будь, до ломоты в лодыжках.

Обратно – столько же. Железные цветы

Кивнут тебе головками, но ты,

Конечно, спишешь это на подвижки

Свои, а не на пульс особняка…

Потом одна закончится река,

А на другой как раз сведут мосты.

Питер: Кронверк

Погода шепчет, ноет и поет,

Как одинокий зуб, торчит на крыше флюгер.

А у реки, где летом вертолет

Садится на бетон, как птица в руки —

Свистит, и хриплый колокольный звон

Заталкивает в горло колокольне.

В ладоши хлопает с восторгом мокрый клен,

Как нищий, в щель за выступленьем сольным

Следящий и не смеющий войти.

И – в брызгах пресноводные пути,

И высоки мосты, как лоб собора,

И густо ветер тянет: «Скоро, скоро

В снег превратятся здешние дожди».

Театр

Итак, все начинается с начала.

Выходят лица – ну и что, что маски,

Их носят все живущие на свете —

И занимают сцену по рисунку.

Жизнь… И любовь, и ветер над свечами.

Сюжет уже перевалил завязку —

Здесь юный Вертер утопился в туалете,

А старый Фауст молча поднял рюмку…

И вам смешно, ведь все серьезно так по-детски,

И каждый, бредя, лезет вон из кожи,

Их суета сует для них – бесценна,

А qui pro quo – трагично, хоть кричи…

Конец у постановки неважнецкий,

Но мы опустим занавес – быть может,

Герои пьесы разберутся там, за сценой,

Пока вы разбираете плащи.

Актриса

О. Р.

Разыграть, как по нотам, «фантазия с бантом»,

И пленка мотается – «паузы» нет.

Пленка мотается в темпе анданте,

Ей все равно, сколько стоил билет…

Предложение действием – стрелки курантов

Намотали десятый пожизненный срок,

А потом, постояв, пошуршали обратно

По пробелам и буквам заученных строк,

Но

Растворяются старого льда торосы,

Высушен

Солнцем камень причальных плит…

Ветер на карусели сбивает слезы,

Больно и ласково голос в ушах звенит.

Импровизация льется не без заминки,

В окнах мелькая, назад убегает тракт…

На дне музыкальной шкатулки

Лежат картинки,

Которыми сцена оденется

Через

Такт.

Перевод из Кубо Тайто (с английского подстрочника)

Мы думаем – прекрасен тот цветок,

Растущий на обрыве, так как сами,

Как он, не смеем в небо наступить

И двигаться вперед, а замираем

У края, скованные ужасом высот.

Море не вылить из раковины

А. О.

Море не вылить из раковины.

Слушай и жди,

Как по песку пролетают шторма и дожди,

Как их следы осушает ладонями ласковыми

Солнце. А море —

Нет, море не вылить из раковины.

Может, когда-нибудь видел, а нет – посмотри,

Как розовеет у кромки прибоя она…

Брось ее в море, и шорох затихнет у дна.

Раковина

никогда не бывает одна —

Море внутри.

«Душа спит в раю и видит кошмарный сон…»

Душа спит в раю и видит кошмарный сон,

Бред безысходный, безвыходный лабиринт.

В светлую радость укрыта со всех сторон,

Спит, и мечтает проснуться, и дальше спит.

Сон не навечно, навечно – небесный свод,

Время проснуться, конечно, придет, придет…

Слезы стирая, душа забывает остатки сна.

Все хорошо, и в раю, как всегда – весна.

Зимний рок

Зима приносит соль и снег,

Но ночь прекрасна, как всегда,

Подумаешь, что холода —

Ведь ты берешь разбег.

Момент решенья был вчера.