В начале всех миров - [17]

Оставив мир на откуп доброте.

Они поют, горячее на блюде

тепло теряя, горкою лежит,

Они поют, и, может быть, не будет

Зла, выяснений, драки и обид.

В сетчатке глаз их места не находит

Стол неопрятный с кляксами еды,

Там свет и слезы в вечном хороводе

Садов, где вихрем с белых яблонь дым.

Как грудь цыганки, холодец трясется,

Овал зеленых яблок так красив,

Мотив банальный над столом несется,

Но как всесилен, как ядрен мотив!

И спев «Андрюшу» дружным a capella,

Они без тоста выпьют, как пить дать,

А женский пол сноровисто, умело

Начнет для чая стол освобождать.

А завтра будет буден день, работа,

Недельный центр, а жалко, вот облом!

Ах, если б завтра выдалась суббота,

Подольше все попели за столом.

Казак гулявый, верная Катюша,

Степан на стрежне с бедною княжной.

А может, девка выбралась на сушу?

И стала чьей-то скучною женой.

…Там в небесах, где сетью Божьи тропки,

Андрюша уложил в футляр гармонь,

Вздохнув, убрал сады свои в коробки

И «Спать горам!» приказ озвучил он.

Стихогеография

Я прочел тут текст. Хирурга – судя

по тому, как автор рифмовал —

органы людские: ноги, груди —

с местностями, где он побывал.

Вот какой ты орган не затронешь

На Руси найдется городок,

Для желудка – Тула иль Воронеж,

Для трахеи – Пермь или Моздок.

Ну а ниже – вовсе, ох, раздолье:

Костромская область, город Буй…

Написать про органы мне, что ли?

Их же в организме сколько, уй!

Но я не патологоанатом,

Мне тела не довелось вскрывать,

Ну а зря, практиковаться надо,

Вдруг чего придется срифмовать.

Пишущий народ вовсю рифмует

С Томском – Омск, Караганда? Беда!

А почешет темя, глаз зажмурит:

Выдаст вариантом «лебеда».

А уж как прорвешься за границу!

Вот раздолье праздному уму,

Как нанижешь пиццу ты на Ниццу

Или Колыму на шаурму!

Ой! Куда-то не туда заехал!

Лучше вы уж с рюмкой к нам, сюда.

В Магадане будет не до смеха

Тем, кто зарифмует Магадан.

Но не будем с вами мы о грустном,

Лучше вот что сделаем, ребят!

Соберите мне чуток «капусты»

И отправьте, что ли, в Ленинград.

С этим словом рифмовать сподручней,

Лучше, чем с «Санкт, тьфу ты! Петербург».

Ведь мужик Собчак-то был не скучный.

И чего на Вову взъелся вдруг?

На того, что, лысиной сверкая

И топча ногами броневик,

Про рабочий класс кричал, картавя.

Ну а про кого решили вы?

Дал язык нам Бог и не заметил,

Что язык нам вроде как во вред.

Тьма названий всяких на планете,

Не срифмуешь все. Ну точно нет.

Десять сов Олег Дэймор (Зятенков). г. Санкт-Петербург

От автора:

Мне кажется, что я так и не стал взрослым и просто хорошо мимикрирую. И мой папа, как и обещал, сидит себе в райских кущах и смотрит на меня с облака, и если я найду нужное облако, то я его увижу. Еще я считаю пальцы у людей, но мне пока так и не встретился кто-либо с шестью или семью. Я не знаю, зачем мне это нужно. А еще я родился в Ленинграде и назван в честь Олега Блохина, но, как выяснилось, все равно очень плохо стою на воротах…

© Дэймор Олег, 2016

Море грустило

В эпоху эоархея образовалась гидросфера Земли, однако воды на Земле было сравнительно немного и единого мирового океана еще не существовало, водные бассейны существовали изолированно друг от друга…

В конце эоархея появились первые прокариоты – простые одноклеточные безъядерные организмы.

Википедия

Русалке А. Гэлраэн

Море было огромным, совсем нежилым и заброшенным,

Словно дом аварийный, где шорохи, тлен и мыши,

Мертвый дом, где вчера на постой чуть не стали лошади,

Только кучер ни тлеть не хотел, ни шорохи слышать…

Это море грустило, как поэтесса Ахматова,

Та, что с мужем рассталась и разругалась с сыном,

И поверхность у моря по-детски бледна и матова,

Словно жилка на шее, бьется, волнуясь, синим.

Просто море не знало, что эоархей закончится,

Что Земля успокоится, выбросив лишнее ввысь.

Ну а дальше какие-то тысячи лет одиночества

И у моря на донышке самом затеплится жизнь…

О дождях

…переезжая из города в город, мы часто привозим с собой дождь.

Мне кажется, это письма, так дожди переписываются друг с другом. Они используют нас, как молчаливых перевозчиков, ведь Почта России вряд ли примет такое сырое письмо, а нам вроде как и некуда деваться…

Было так:

Дождь из Питера, дождь из Москвы

Никогда не встречались, но письма писали исправно:

О погоде, о новой ливневке, о цвете травы

(он под каплями глубже и ярче), и кратко – о главном,

Что: …махнуть бы на обе столицы грибным и к зиме,

Когда метеоцентр буранами занят и вьюгой,

На свиданье вслепую сорваться и там, в Костроме

Или лучше в Воронеже – к югу, да, лучше бы к югу,

Без особых примет – ливня щедрый купеческий жест

И тоскливая морось учителки с темой урока —

Мы узнаем друг друга во множестве солнечных мест,

И узнав – затаимся и страсть свою сдержим до срока.

И вот ночью, когда этот город закроет глаза,

Мы сольемся и биться в экстазе о стекла мы будем!

(Кто-то сверху дает всем живым существам тормоза,

Но у нас проржавели детальки от ливневых буден)

Струи, всплески, объятия ливня – представлю/дрожу —

Увеличим процент годовых – на осадки кто ставил?

Град везти?

– Да не стоит, у местных чуть-чуть одолжу,

Ты сама приезжай.

– Против правил?

– Ну да, против правил…

…Но пока только письма, что в складки сырого плаща,

Петербурженку выхватив на Ленинградском вокзале,