В мышеловке - [11]

Одежда на миссис Мейзи была новая и дорогая. От покрытых лаком волос до сумочки из крокодиловой кожи и отделанных золотом туфель — все кричало, что это мешок с деньгами. На руке, в которой она держала бокал, искрилось кольцо с опалом, обрамленным бриллиантами. Ее умело накрашенное лицо не выражало особой радости.

— Как поживаете? — учтиво спросил я.

— Что? — переспросила тетушка Сал. — О-о, Мейзи, знакомься. Это Чарльз Тодд. Что вы думаете о Тритопсе, Чарльз?

Тетушка Сал озабоченно заглянула в книжечку, а Билли раздал напитки.

— Ваше здоровье! — без особого энтузиазма произнесла Мейзи Метьюз.

— До дна, — отозвался Билли.

— Мейзи немного не повезло, — с сочувствием заявила тетушка Сал.

— Не на того поставила? — усмехнулся Билли.

— Ее дом сгорел дотла.

Удачное начало разговора, что и говорить!

— Ой… — смутился Билли. — Вот несчастье.

— Вы, кажется, потеряли все, Мейзи?

— Все, кроме того, что осталось на мне, — хмуро ответила она.

— Хотите еще джина? — предложил я.

— Благодарю, дорогой.

Когда я вернулся с вновь наполненными стаканами, Мейзи во всех подробностях повествовала о случившемся:

— …Меня там, разумеется, не было, я гостила у сестры моего мужа Бетти в Бирмингеме, и вдруг на пороге появляется полицейский, сетуя на то, как тяжело им было меня найти. К тому моменту, разумеется, уже все сгорело. Когда я вернулась в Уортинг, то увидела лишь груду пепла и трубу камина, торчавшую посредине. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы выяснить, что произошло… Наконец они сказали, что в доме что-то загорелось, но они не знают, какова причина загорания, потому что дома никого не было…

Она взяла джин, улыбнулась, не адресуя никому своей улыбки, и продолжала:

— Так вот, я была как сумасшедшая. Еще бы — так все потерять! И я спросила, почему они не воспользовались морской водой, ведь море рядом с домом. Они же, ясное дело, ответили, что не могли ничего спасти, так как не было настоящей воды. А пожарный, которому я пожаловалась, объяснил, что они не пользуются морской водой, потому что, во-первых, она разъедает оборудование, а во-вторых, помпы засасывают морские водоросли и ракушки, и вообще тогда был отлив…

Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться, но она все-таки почувствовала это.

— Конечно, дорогой, вам смешно, ведь вы не потеряли всего, что собирали Бог знает сколько времени.

— Мне очень жаль, миссис Метьюз. Ваша беда не кажется мне смешной. Просто…

— Я понимаю, дорогой. С вашей точки зрения, действительно это смешно — кругом вода, и нечем залить огонь. Но, поверьте мне, я тогда была просто вне себя.

— Кажется, я сделаю маленькую ставку на Тритопса, — задумчиво сказала тетушка Сал.

Мейзи Метьюз с недоумением посмотрела на нее, а Билли, уже наслушавшийся о пожаре, хлопнул меня по плечу и протянул: «Та-ак», — что было сигналом посмотреть заезд.

«Он уже получил свое», — подумал я и тоже вышел, чтобы посмотреть на скачки с верхней трибуны, где шанс столкнуться со знакомыми был минимальным.

Тритопс упал и пришел последним, сильно хромая. Не посчастливилось его владельцу, жокею и тетушке Сал. Я спустился вниз к смотровому кругу, чтобы взглянуть на чемпиона, которого готовили к забегу, но мне и в голову не пришло рисовать его. Рынок был забит его изображениями до отказа.

Послеобеденное время, как всегда, прошло быстро. Я немного выиграл, немного проиграл, но деньгами нельзя измерить всю зрелищность скачек. Во время последнего заезда я заметил, что на трибуну поднимается Мейзи Метьюз. Ярко-красное пальто, холеное и надменное лицо — тут нельзя было ошибиться. Она остановилась ступенькой ниже, глядя на меня. Воплощенная самоуверенность, хотя и с капелькой сомнения.

— Случайно не вы, — начала она, — тот молодой человек, с которым меня недавно, познакомили в баре?

— Да, миссис Метьюз.

— Я не была уверена. — Ее сомнения развеялись. — Здесь вы выглядите старше.

— Разница в освещении, — согласился я.

Она тоже выглядела теперь старше лет на десять. «А ведь ей далеко за пятьдесят, — подумал я. — Свет в баре всегда обманчив».

— Мне сказали, что вы художник. — В том, как она об этом говорила, ощущалось неодобрение.

Я что-то пробормотал, наблюдая, как скакуны мчатся к финишу.

— Наверное, художники не много зарабатывают, дорогой? — продолжала она.

Я усмехнулся. Мне нравилась ее прямота.

— Все зависит от того, кто ты. Пикассо, например, не жаловался на бедность.

— Сколько вы с меня возьмете, если я закажу вам картину?

— Какую картину?

— Я понимаю, дорогой, что это звучит странно и с моей стороны это самое настоящее сумасшествие, но я решила запечатлеть страшную картину пожарища с одиноко торчащей трубой камина и с полусгоревшей изгородью на фоне моря… Сперва я намеревалась нанять местного фотографа, который снимает свадьбы, чтобы сделать цветное фото, потому что, когда все расчистят и отстроят, никто и не поверит, как все было страшно. Такую картину я хочу повесить в новом доме, чтобы все видели.

— Но…

— Итак, сколько будет стоить картина? Потому что, как вы заметили, у меня не все пропало. Но если сумма выразится в сотнях, то я просто приглашу фотографа.

— Конечно, — серьезно согласился я. — А что, если я сначала приду посмотреть на то, что осталось от дома, и тогда мы будем договариваться о цене?