В мутной воде - [17]

Долго просидели они вдвоем, долго еще Венецкий возвращался к началу, и долго еще Неручный терпеливо выслушивал порывистые излияния молодого приятеля, ласково посматривая на него своими большими синими глазами.

— Ну, а вы как? — спросил наконец Венецкий, забывший в порыве своего горя даже спросить у приятеля, что он поделывает.

— Да так, лечу помаленьку, помаленьку учусь, помаленьку читаю, а больше всего ленюсь… Вот, верно, скоро нашего брата на войну погонят. Там лень-то сбросить придется! — серьезно заметил Неручный.

— Говорят, у вас в Петербурге все желают воины?

Неручный серьезно взглянул на Венецкого и заметил:

— Да вы никак газет начитались?.. Эка радость какая, война!.. Небось сам не хочет на войну, в Питер приехал, так в других возбуждение нашел… Мы, батюшка, народ смирный… Прикажут, — возбудимся, прикажут, — охладимся… Ну, теперь, конечно, горячая пора… Нас по губам обновлением мажут… Верно, почитывали, как трогательно газеты расписывают…

— Почитывал.

— И что же, верите?

— Что-то не верится.

— А мне так и совсем не верится… Ну, да об этом после, а теперь пойдем-ка, милый человек, к Палкину… На радости, что вы приехали, царапнем бутылочку-другую… Мы по этой части искренний народ и никогда не откажемся. Кстати, и есть хочется. Да и вам поесть не мешает… Верно, сегодня ничего не ели?

— Это правда! — улыбнулся Венецкий.

— То-то!.. Знаю… Так идем, что ли?

— Идем…

Доктор оделся, и они вышли из дома. По дороге доктор все подтрунивал над петербургским возбуждением и так весело пародировал передовые статьи, что Венецкий несколько раз принимался смеяться.

Глава седьмая «Ради бога, доктора!»

В оживленной беседе за бутылкой вина приятели просидели в трактире до поздней ночи. Доктор рассказывал без умолку, видно стараясь рассеять своего молодого приятеля.

«Очень уж неожиданно хватили беднягу!» — думал он, участливо посматривая на печальное лицо Венецкого.

Когда наконец они вышли на улицу и Венецкий хотел было идти к себе в меблированные комнаты, доктор его не пустил.

— Идемте-ка лучше ко мне. Вдвоем веселей. По крайней мере будет кому реплики вам подавать, если вы захотите вести беседу! — усмехнулся Неручный, беря Венецкого под руку.

Они скоро пошли домой и собирались уже ложиться спать, как вдруг в прихожей раздался отчаянный звонок, и вслед за тем чей-то взволнованный голос проговорил:

— Доктор дома?

— Дома… Эка трезвоните! — воркнула в ответ Матрена.

— Доктора, ради бога. Скорей доктора!

Неручный выбежал в прихожую.

— Барин наш умирает! Пожалуйста, помогите. Тут близко, через два дома… — говорил прерывающимся голосом старый лакей. — Не откажите!

Неручный тотчас же оделся и вышел вместе с лакеем.

По дороге старый слуга отрывисто рассказал, что барин давно болен, но, с тех пор как он «на старости лет недавно вздумал жениться», ему все делалось хуже и хуже, а сегодня поужинали и… совсем умирают…

— Супруга баринова, — таинственно проговорил слуга, — может, слышали… госпожа Бениславская урожденная… А барин наш, господин Орефьев, богат… Как бы…

Он не досказал мысли.

— Послали за доктором, который постоянно лечит вашего барина?

— Послали, да дома не захватили… За многими докторами послали… А уж я бросился к вам, повар надоумил… дочку вы его лечили. Вот сюда, господин доктор, пожалуйте! — указал он на подъезд, пропуская доктора.

Через ряд комнат Неручный быстро прошел в маленькую гостиную и остановился. Двери в следующую комнату были заперты. Он постучал в двери.

Двери тотчас же отворили, и на пороге появилась Варвара Николаевна. Она была взволнована, и в ее лице не было ни кровинки.

— Вы доктор? — спросила она, запахивая ворот капота.

— Да.

— Ах, пожалуйста, поскорей… Мужу моему плохо!..

Неручный вошел вслед за Варварой Николаевной в роскошный будуар.

На кушетке лежал Орефьев, откинувши голову назад, бессмысленно глядел вперед и тихо стонал. Около кушетки был маленький стол, чернильница и лежали какие-то бумаги…

Доктор подошел к Орефьеву, внимательно осмотрел его и спросил:

— Вы страдаете?..

Но вместо ответа Орефьев что-то пробормотал.

— Можете говорить?

Орефьев тихо пошевелил головой.

— Можете написать?..

В мутных оловянных глазах старика промелькнуло выражение испуга…

— Ах, не мучьте его! — вступилась Варвара Николаевна. — Он уже с полчаса ничего не говорит… По обыкновению, он ужинал, и после с ним вдруг сделалось дурно…

Неручный снова осмотрел больного и, когда кончил осмотр, тихо покачал головой.

— Ну, что?

— Он в агонии! — тихо прошептал Неручный, как-то подозрительно оглядывая комнату.

Варвара Николаевна обратилась к старику Никифору с приказанием съездить за священником.

Но Никифор наотрез отказался.

— Я при барине останусь. Извольте послать кого-нибудь другого.

Варвара Николаевна промолчала и вышла распорядиться.

— Ну, что, господин доктор… какая болезнь у барина? — прошептал Никифор. — Умрет?..

Неручный кивнул головой.

— Это непременно она его… если бы вы знали…

Старик оборвал свою речь. В комнату вошла Варвара Николаевна, за нею Башутин и новый доктор.

Он косо взглянул на коллегу, протягивая ему руку, осторожно приблизился к больному и сказал:

— Ну, как ваше здоровье, дорогой Василий Матвеевич?.. Не беспокойтесь… Мы вас на ноги поставим!