В мутной воде - [18]

Но ответа никакого не было, и сам диктор понял, что это шутливое приветствие было излишне. Он посмотрел на умиравшего, дал понюхать чего-то из пузырька и, отойдя от больного, стал шептаться с Неручным; затем как-то торжественно приблизился к Варваре Николаевне и тихо сказал:

— Нам здесь больше делать нечего! Посылайте за священником!

Башутин вызвался съездить и уехал.

— А за Александрой Матвеевной изволили послать? — как-то угрюмо прошептал Никифор.

Варвара Николаевна бросила на старого лакея быстрый злой взгляд и сказала:

— В самом деле. Я и не догадалась… Пошлите скорей.

Оба врача уехали.

Когда через полчаса приехала Александра Матвеевна, то увидала своего брата уже мертвым. Она с нескрываемою злостью взглянула на Варвару Николаевну и тихо заметила:

— Вы очень скоро сделались вдовой…

Варвара Николаевна смерила Орефьеву с головы до ног и промолвила:

— Вы что хотите этим сказать?..

И, не дождавшись ответа, пожала плечами и вышла из комнаты.

К утру приехал Борский, а вслед за ним явился на квартиру судебный следователь и доктор.

Варвара Николаевна с достоинством невинно оскорбленной женщины отвечала на вопросы судебного следователя.

Глава восьмая Наследники

Скоропостижная смерть Орефьева возбудила в городе толки об отравлении. Об этой смерти даже появились заметки в прессе, но все толки оказались вздорными. Труп Орефьева был исследован, и оказалось, что никакого отравления не было, а что старик умер от быстрого истощения сил…

Когда вскрыли духовное завещание, то узнали, что все состояние было завещано вдове и только двадцать тысяч Елене…

Борский не верил своим глазам, прочитывая завещание. И, однако, все было в порядке. Несомненно, подпись была Орефьева.

— Этого быть не может! Это фальшивое завещание! Старик так любил Лелю и не раз говорил, что оставит ей свое состояние! — говорила, рыдая, Александра Матвеевна.

— Я сам сомневаюсь! — резко ответил Борский. — Но все в порядке… Никакого другого завещания нет.

Тем не менее он предварительно решил переговорить об этом щекотливом предмете с Варварой Николаевной и через несколько дней после похорон поехал в одиннадцать часов утра к вдове Орефьева.

— Скажите, что по очень важному делу! — проговорил он, отдавая слуге карточку.

Через несколько минут ввели его в гостиную.

Варвара Николаевна сидела на диване, одетая в глубокий траур. Она сухо кивнула головой в ответ на поклон Борского, и, не протягивая руки, указала взглядом на кресло, и тихо проговорила:

— Я вас готова слушать!

Борский взглянул ей прямо в лицо. За эти дни оно осунулось, побледнело, но все-таки было прелестно. Глаза резко блестели и не опустились под пытливым взглядом Борского.

— Я вас слушаю!.. — повторила Варвара Николаевна.

— Я приступлю прямо к делу, Варвара Николаевна… Вы позволите без предисловий?

— Они излишни.

— Тем более что мы старые знакомые…

Варвара Николаевна презрительно усмехнулась.

— Надеюсь, вы приехали ко мне не для излияний?..

— Я приехал, чтобы предложить вам сделку…

— Вы? сделку?.. Разве у нас с вами есть какие-нибудь дела? — проговорила она, как бы удивляясь словам Борского.

— Еще бы… Вы, конечно, понимаете, о чем я говорю?..

— Не понимаю! — усмехнулась Варвара Николаевна.

— Я говорю о духовном завещании вашего покойного мужа.

— О нем так много говорят, Василий Александрович, что, право, это надоело…

— Но я вас все-таки попрошу еще раз выслушать… Я не верю в это завещание!.. — проговорил Борский, не спуская глаз с лица Варвары Николаевны.

Ему показалось, что при этих словах она вздрогнула.

— Не верите?.. Что ж, не верьте… Кто заставляет вас верить? — проговорила она, улыбаясь. — Я и сама, признаться, сперва не поверила своему счастью… Покойный муж наградил меня не по заслугам…

— Но так как моя недоверчивость нимало не может тронуть вас, то я хотел бы возбудить подобную же недоверчивость к духовному завещанию и в вас, и тогда, быть может, мы могли бы сойтись…

Он замолчал.

Варвара Николаевна взглянула на него с улыбкой и заметила:

— Что же вы не продолжаете?.. Вы так хорошо говорите!

— Я жду вашего ответа…

— Но я вас все-таки не понимаю!

— А ведь понять так легко… Я предлагаю вам отдать половину наследства моей жене…

— Только-то?.. Ах, как мало! — заметила Варвара Николаевна и засмеялась, тихим смехом.

Борский начинал сердиться.

— Вы шутите?

— Нет… я не шучу… Но, видите ли, я… я не совсем понимаю, за что вы так мало хотите… Уж лучше просили бы все состояние, а то половину!

Борский поднялся с места.

— Вы, значит, не хотите понять меня и верите в подпись покойного мужа?

— Подпись? А что подпись?..

— Ничего, я вас только спрашиваю, вы верите?..

— Ну?..

— А я не верю, и потому вам и предлагаю… Если вы откажетесь, я постараюсь найти средства заставить усомниться в завещании и суд, как это ни трудно…

— Довольно, господин Борский. Это уже слишком… Вы забываете, что вы не на бирже, а с женщиной… Я и то вас долго слушала…

— Я больше не скажу ни слова… Прощайте…

Он медленно вышел из комнаты.

Борский вернулся домой взбешенный. Ничего не вышло из объяснения. Он обдумывал, что делать дальше, и не находил исхода…

А деньги были нужны до зарезу… Одна надежда на подряд, который почти что слажен… Он поправит его дела.