В Мраморном дворце - [17]
Была в училище также казачья сотня под командой полковника Пешкова, который был известен тем, что приехал из Сибири в Петербург верхом. Казаки жили отдельно, в своих бараках, и “цуканья” у них не было. Они вообще были серьезнее юнкеров эскадрона и лучше их учились.
Я с семилетнего возраста мечтал поступить в Николаевское кавалерийское училище, и вот, наконец, мое желание исполнилось! Кадетскую форму я проносил в течение пяти лет и, наконец, стал настоящим военным. Мы ходили в высоких сапогах со шпорами, у нас были темно-зеленые двубортные мундиры с унтер-офицерскими галунами на погонах, на воротнике и на красных обшлагах рукавов. Фуражка была солдатская, то есть бескозырка с красным околышем и черными кантами, с темно-зеленым верхом. Шашка носилась на белой сыромятной плечевой портупее, на ножнах которой было гнездо для штыка. Какое счастье было надеть шашку! Шинели были серые, солдатского сукна и, конечно, по юнкерской моде очень длинные, почти до пят, с красными петлицами, с черными кантами. Перчатки мы носили белые замшевые.
Когда окончился лагерь и мы покинули Красное Село, доктора снова решили, что я не могу проводить зиму в Петербурге, и дяденька нашел выход из этого положения: он предложил остаться на зиму в Павловске. Мы поселились с Иоанчиком в левом флигеле Павловского дворца, в наших детских комнатах, с которыми было связано так много милых воспоминаний. Учение наше продолжалось под наблюдением неутомимого и распорядительного Бородина, преподаватели приезжали из Петербурга, по утрам до завтрака шли лекции. Завтракали мы с родителями, дяденькой, сестрой и братьями, и нас садилось за стол человек пятнадцать. Прежде чем сесть за стол, мы пели молитву “Очи всех на Тя, Господи, уповают”, а встав из-за стола – “Благодарим Тя, Христе Боже наш”.
После завтрака мы ездили верхом с дяденькой и братьями. Прогулка продолжалась полтора часа, какая бы ни была погода; у нас была целая система фуфаек, количество которых зависело от погоды. Этому научил нас дяденька, который ездил по три лошади в день в течение многих лет и приобрел большой опыт в способах одевания. Дяденька следил по часам за продолжительностью аллюров: сперва мы шли шагом десять минут, затем рысью десять – иначе говоря, версту шагом, две рысью – по уставу. Затем шли две версты галопом с правой ноги, то есть три и три четверти минуты верста, всего семь с половиной минут, после этого десять минут шагом и снова две версты галопом, но с левой ноги. Когда двигались шагом, часто пели песни, которым обучил нас дяденька: “За дружеской беседой”, “Вечер поздно из лесочку”, “Понапрасно, Ванька, ходишь”; во время прогулки дяденька также учил нас ломке строя, мы не сразу могли понять, как из колонны справа по шести перестраиваться в колонну справа по три или из колонны слева рядами перестроиться в колонну слева по три.
Вернувшись домой, мы снова принимались за занятия, готовились к лекциям, занимались языками.
Обедали мы в чисто семейной обстановке; после обеда отец садился за пасьянс в своем большом кабинете, в котором между двойными рамами жили снегири, которых отец очень любил. Мы располагались вокруг него. Матушка вязала крючком что-нибудь из шерсти. В десять часов она уходила к себе.
Наступила осень, а вместе с ней начались и беспорядки 1905 года, вызванные неудачной японской войной. В Колпине, где были известные заводы, тоже были беспорядки. Поговаривали, что колпинские рабочие собираются идти громить наш Павловский дворец. Дяденька просил великого князя Владимира Александровича поставить во дворец караул. С тех пор два года подряд стоял у нас унтер-офицерский караул, а по ночам ходил вокруг дворца дозор. В Петербурге шумели страсти, происходили беспорядки и забастовки, но в нашем милом Павловске все было спокойно.
Вспоминая прошлое, мне хочется сказать несколько слов о великом князе Владимире Александровиче, двоюродном брате моего отца.
Он очень тяжело и глубоко переживал невзгоды, обрушившиеся на Россию. Он был глубоко русский и очень умный человек и ясно видел, куда ведут события. Слава Богу, он не дожил до революции 1917 года. Впоследствии профессор Б.В. Никольский, читавший брату Олегу и мне римское право и во время первой революции выступавший на митингах как крайне правый, рассказывал нам, что Владимир Александрович вызвал его как-то к себе в Царское Село и долго говорил с ним. Он говорил со слезами на глазах, как ему больно, что левая печать нападает на столь любимые им войска гвардии, которыми он до этого так долго командовал.
Он носил седые баки и брил подбородок: черты лица его были очень красивы и породисты. Голос был громок и приятен.
Государь в 1905 году до поздней осени оставался в Петергофе, где у него происходили совещания с великим князем Николаем Николаевичем (заменившим великого князя Владимира Александровича на посту главнокомандующего), графом С.Ю. Витте и министром двора бароном Фредериксом. На этих заседаниях и было решено издать манифест 17 октября о “свободах” и учредить Государственную Думу.
Глава VII. 1906–1907. Юнкера Николаевского кавалерийского училища
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».