В людских и лесных дебрях - [98]

Когда я ехал с Каландаришвили, в сахалинские реки подымались последние косяки рыбы, идущей на нерест. Как говорили мне помощники, рыбы было уже мало, но не для меня, европейца, так как я видел даже хребты рыб, плывших против течения и выталкиваемых наверх рыбой, находящейся ниже. Мы поймали несколько экземпляров, выбрасывая их на берег с помощью кривой кедровой ветви. Несколько раз я стрелял в рыб с хорошим результатом, так как после каждого выстрела несколько оглушенных рыб вверх брюхом появлялось на поверхности воды, а Каландаришвили подтягивал их к берегу.

Однако не только мы играли в рыбаков. Был еще один рыбак — огромный бурый медведь.

Сидел он у самой воды, как темный валун, и время от времени запускал в воду свою ужасную лапу, выбрасывая на берег больших рыб. Это был удивительный гурман. Он не ел всей рыбы, а только отгрызал ей голову, оставляя остальное хищным птицам, которые поджидали конец трапезы владыки леса.

Почти все рыбы были одного вида, а именно кета, или восточноазиатские лососи, весящие от десяти до двадцати пяти фунтов. В эту пору года уже очень редко видел я осетров, которые нерестятся раньше лососей.

В центральной части острова я встретил первую стоянку аборигенов Сахалина и Японских островов, айнов, так называемых, айнов бородатых.

Это монгольское племя, отличающееся малым ростом, удивительно тонкими ногами и богатым волосяным покровом головы, груди и лица. Некоторые племенные роды имеют оседлые усадьбы, занимаются земледелием и разведением скота.

Охотники-айны пользуются исключительно ловушками и силками для ловли мелких зверей, а также ямами, с заостренными палками на дне, для больших зверей.

На северных границах острова, около Мыса Елизаветы, айны занимаются морским рыболовством, на своих больших лодках, сооруженных из коры и тюленьих шкур, заплывая далеко в Охотское море, которое почти никогда не замерзает.

Они славятся, как превосходные и умелые метатели гарпуна, с помощью которого ловят тюленей, моржей и даже китов.

Тюлень и морж, убитые на воде, когда плывут, тотчас же тонут и пропадают для охотников, как добыча. По этой причине айны прикрепляют гарпун к прочным палкам, связанным между собой в одну длинную жердь, образующую фантастически длинное «копье», плывущее по воде с острым гарпуном, направленным вперед. Айн плывет в своем челне к лежащим на ледяных полях тюленям и моржам и вонзает в них острие «копья». Зверь ныряет в воду и тянет за собой жердь и веревку, привязанную к ней. Через некоторое время смертельно измученное животное выплывает на поверхность, где его добивают.

Невозможно себе вообразить рыбаков, лучших чем айны. Сдается мне, что их таинственные черные глаза проникают в глубь морскую и видят косяки рыб, плывущих в определенном направлении. Я плавал с айнами по Охотскому морю и дивился их рыбацкой способности. Они знают море, как собственный карман и ничто не может сбить их с толку. Самые мельчайшие признаки, как цвет воды, появление плавающих водорослей, морских зверьков, и даже форма волн действуют на айна-рыбака, как открытая книга.

Преследуя стаи китов, айны забираются далеко в море и, порой, гибнут во время бешеных бурь, частых на мрачном Охотском море. Порой на лодке айнов находил безопасное укрытие беглый сахалинский заключенный и, трудясь вместе с ним и как работник совершал путешествие вплоть до Шантарских Островов, откуда разными, и всегда полными приключений, способами, пробирался на континент, чтобы провалиться в людское море в городах, как капля дождя в океане.

Спокойные, радушные и всегда невозмутимые айны, однако, были чрезвычайно отважными и выдерживали всяческие невзгоды и самые тяжелые приключения, на какие не скупилось море и их суровый Остров.

Айны не употребляют хлеб и заменяют его с большим удовольствием сушеной рыбой, или так называемой юколой, которой питаются все туземцы Северо-восточной Сибири. Юколу изготавливают из сельди и макрели, косяки которой два раза в год мигрируют через Охотское море. Юкола служит пищей для людей и ездовых собак, некоторое количество которых айны держат для передвижения по Острову.

Айны являются язычниками, шаманистами. На груди их колдунов и лекарей-шаманов я видел те самые магические знаки (ментрамы), которые позже встречал в Северном Тибете.

Когда я осматривал стоянку айнов в окрестностях мыса Елизаветы, у Охотского Моря, случилось мне наблюдать очень интересное явление. От южного берега Камчатки, появляясь из-за Курильских Островов, как погребальное шествие, перемещалась полоса мертвой рыбы шириной в километр и длиной в несколько километров. Тучи всевозможных птиц сопровождали это траурное движение; стада тюленей, касаток плыли за ним, питаясь трупами рыб. Когда я осматривал этих рыб, заметил, что они были покрыты какой-то белой плесенью, особенно обильно наполняющей их жабры. На первый взгляд, эта плесень напоминала пятна и сетки в горле больного дифтерией и, несомненно, эпидемия началась с жабр, которые были налиты кровью и полностью облеплены омерзительной плесенью.

Старый рыбак поведал мне, что такие явления случаются в северных морях, но в последнее время повторяются все чаще. Он мне рассказал также, что в этом году шаманы совершают человеческую жертву злому духу, который обосновался в водорослях Северного Моря в месте, указанном шаманами. Айны должны выбрать между собой юношу и девушку, посадить их вместе с умоляющими дарами в большую лодку и доставить в открытый океан, откуда в маленькой парусной лодке жертвы направляются на север, на поиски места, где поселился Дух Моря.