В ловушке - [8]

Она сидела напротив меня, скрестив ноги, как семилетки на школьном собрании. Я знала, что она смотрит на меня со смесью беспокойства, жалости и, кажется, чего-то еще (может ужаса?). Я не взглянула на неё, чтобы удостовериться. Просто очень пристально разглядывала одеяло. Красная полоска, белая полоска, красная полоска, белая полоска. Красное. Белое. Красное. Белое. Красное.

Когда я закончила своё корявое объяснение и ответила на вопросы Сэл (также коряво), она взяла мои руки в свои и начала разглядывать их. Пристально разглядывать. Мое предплечье освещал яркий верхний свет. Казалось, шрамы стали еще заметнее, чем прежде. Она косалась их кончиками пальцев, приговаривая, — Что же ты сотворила с собой?

У меня не было слов. Даже острить не хотелось. Я просто плакала.

Я никогда так не плакала в чьём-либо присутствии. Сэл обнимала меня и гладила по волосам и говорила, что всё будет хорошо. Я плакала до тех пор пока лицо не опухло и не пошло красными пятнами, а потом я провалилась в сон.

Когда я проснулась, в комнате было темно, а Сэл лежала рядом со мной с широко открытыми глазами. Я извинилась за устроенную сцену, пытаясь как-то всё замять. И долго чувствовала себя не в своей тарелке. Я не привыкла терять контроль над собой.

Сэл приподнялась на локтях и очень серьезно посмотрела на меня. — Грейс, я думаю, что тебе нужна помощь, — прошептала она. Меня эта идея привела в ужас. Мы какое-то время "ходили кругами", пока она поняла, что ничего не добьется.

Она заставила меня дать обещание, что а) я не буду проделывать подобное снова, и б) если мне вдруг все же захочется порезать себя, я подниму трубку и позвоню ей. Она сказала, что придет ко мне в любое время, днем или ночью.

Я и впрямь верила, что пункты а) и б) вполне осуществимы.

Я была рада, что всё ей рассказала. Было так хорошо, сбросить камень с души, поделиться с кем-нибудь своим секретом. Но я чувствовала себя одновременно глупо и печально.

Мы с Сэл стали еще ближе к друг другу, после того вечера. Нас связал мой маленький постыдный секрет. С того дня прошло чуть больше девяти месяцев.

* * *

Итан только-что ушел.

Он обнаружил меня, рыдающей за столом. Он принес поднос и, собрав всю бумагу, положил её на пол. Он очень мягко положил мне руку на плечо, и держал её так, пока я плакала. Когда слезы кончились, я взяла в руки вилку и начала есть. Я смогла опрокинуть в желудок только пару вилок. Потом я сделала несколько глотков Кока-Колы, так что чуть было не поперхнулась. Итан сидел на моей кровати и наблюдал за мной.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Почему ты держишь меня здесь?

— Ты должна поесть и почувствуешь себя лучше.

— Зачем ты со мной так?

— Грейс… — он умоляюще смотрел на меня.

— Я не хочу тебя видеть, пожалуйста, уйди.

И он ушел.

День 11

У меня был сон про Сэл прошлой ночью. На самом деле ничего удивительного.

Она была здесь со мной и мы сидели за столом друг напротив друга. Итан стоял, облокотившись о стену, и наблюдал за нами. Мы с Сэл обсуждали что-то очень важное, а Итан повторял за мной каждое слово. Меня это раздражало и я сказала ему, чтобы оставил нас наедине. И вот так запросто, Итан вдруг исчез, а вместо него появился Нэт. Самодовольный Нэт, который слишком много улыбался. Это раздражало, в свою очередь, Сэл и она велела ему оставить нас. Я улыбнулась Сэл и потянулась через весь стол, чтобы взять её за руку, но она превратилась в Итана и сказала, — Грейс, может быть мы к чему-нибудь придем? — Потом я проснулась, желая, чтобы люди из сна, по крайней мере, были так любезны и оставались такими же как во сне, а не вводили бы в такое нефиговое заблуждение.

* * *

Я подумала, что продолжу с того места, где закончила вчера, изложу весь жизненный цикл нашей дружбы в хронологическом порядке. После того, как я поведала Сэл про свои порезы, какое-то время всё было хорошо. Никто бы со стороны не заметил перемены, но я обратила внимание, что она стала как-то по-другому смотреть на меня. Я чувствовала, что она всегда старалась угадать моё настроение. Например, если я выпадала из душевного равновесия без особой причины (не то чтобы это было так редко), она наклоняла голову набок и задумчиво смотрела на меня. Я почти слышала, как она думает: буду ли я себе резать. Сэл скорее всего думала, что она ничем не выдает себя, но я часто ловила её на том, что она ищет свежие порезы (которых она еще не видела). Я не особо заморачивалась на этот счет. Она вела себя так, как и должна была себя вести лучшая подруга. Мне это нравилось.

Время от времени, пыталась разговорить меня — зачем я резала себя. Я не стала выслушивать её теории на этот счет и тут же старалась сменить тему. Почему на всё должна быть причина? Некоторые вещи просто происходят.

Итак, наша дружба была несколько не сбалансирована: я — вся такая, вызывающая жалось, и Сэл, присматривающая за мной большую часть времени. Она, безусловно, много раз выручала меня: когда меня рвало в туалете какого-нибудь убогого клубешника. И она умела отговаривать меня от чего-нибудь такого и непонятно с кем, о чем я могла потом сожалеть.

Мне не очень льстила отведенная роль Несчастной Подружки, но Сэл, казалось, хотела приглядывать за мной. И наверное, мне было нужно, чтобы за мной приглядывали.