В лесу было накурено... Эпизод II - [17]

Наступал последний вечер на Лазурном берегу, и повар подготовил фантастический ужин, зажгли все люстры в доме, официанты были все в золотых смокингах, оделись все в белое, девушки – в черные маленькие платья. Князь пришел в полосатых шортах, а девушка, нареченная Стальной Клитор, сидела в гостином доме и плакала от любви к металлургу: он не замечал ее, хотя в первую ночь обещал жениться и купить шубу. Князь резонно отметил, что шуба летом не нужна, жениться параллельно с женой, живущей в Сен-Тропе, он не сможет, так как он человек православный и эти мусульманские нравы ему ни к чему. Ужин прошел весело, все обсуждали последнее событие прошлой ночи, когда один из гостей на выезде из «Карлтона» на хозяйском «бентли», не зная ни одного языка, прихватил на виллу чернокожую красавицу, представившуюся ему как внебрачная дочь султана Брунея; нашему другу было все равно, ее происхождение волновало не более чем положение детей в Гондурасе, и вломить он ей был не прочь. Они провели чудную ночь, она видела дом и всю компанию, он обливал ее на бассейне розовым «Кристаллом», а утром, когда она попросила две штуки и такси до отеля, он не понял, что ей надо, и попросил ей перевести, что гусары за любовь не платят, но на такси дал, извинившись, что заказать он его не может, т. к. на такси не ездит. Она уехала ошеломленная в отель и всем рассказала, что русские – это что-то с чем-то и что Достоевский был прав: «Умом Россию не понять» – она, видимо, плохо училась в Сорбонне и все перепутала. Наш товарищ, который хотел поиметь всю сборную Украины, раз уж привезли, возмущался, что девушка Князя отказывает ему по причине помолвки. С.С., как опытный переговорщик, сумевший договориться с Международным валютным фондом, взялся помочь ему в этом суетливом деле.

Он вошел в Интернет и связался с секс-маэстро Петром, хозяином этой твари, и высказал все, что он думает об услугах Петровых дел мастера. Петр прилетел на вертолете из Тулузы, где жил уединенно со своей семьей, вставил ей, и она как шелковая пришла на ужин и обнимала нашего друга, забыв о несостоявшейся свадьбе с «Криворожсталью».

Перед ужином девушкам раздали конверты на ленты и булавки, по ощущению, денег там было немало. С.С. услышал разговор двух из них после изучения конвертов. «Да, – сказала одна, – вот Вася из Киева давал больше в Харькове в бане, все эти – московские мудаки! Понтов много, а жадные». Вторая резонно заметила ей, что он – олигарх, у него на Крещатике имеется 10 ларьков. Ночь перед последним днем в «Карлтоне» была накалена. Князь летел уже на 650 тыс. у.е., и отбить он мог только до пяти утра. Тройка – Князь, артист, С.С. – пулей промчалась по побережью и замерла у стола с рулеткой, где по предварительной договоренности он должен был играть один. Бой начался без разведки, и сразу Князь за пять минут отбил сотку. Крупье, противный галльский петух, мигнул, и хозяин казино вышел, взял и поздравил Князя с хорошим почином. Дилера заменили, пришел старый мудак с обожженным лицом, по легенде, ему в лицо плеснул кислоты араб из Кувейта, которого он обчистил на три лимона за вечер по безлимитным ставкам. Князь играл по тысяче в номер, ставил сплиты, каре и если попадал, то поднимал сразу по 100–150 тыс., но ставил за один спин тоже много, иногда все поле было в прямоугольниках с цифрами 1000. Бой шел крепко, ноздря в ноздрю. К четырем утра минус составил 950 тыс. долларов США за три дня. Карты все блокировались, наличных не было, кредит казино не давало, и тогда Князь пошел на улицу в банкомат со своей безлимитной черной картой, снимая по 200 франков; за 40 минут он снял 30 штук и поднялся в казино, где на последних трех спинах поднял 1 250 000 долларов США, приведя в шок все казино. Князю отдали только сто тысяч и чек на остальное. Мы уехали на виллу, перенесли вылет на 12 часов дня и в девять стояли в банке, теребя чек, банк был какой-то левый, с вьетнамским персоналом. Когда им предъявили чек, они забегали, как кузнечики, которых они очень любят сушеными вместо чипсов. Кузнечики пошуршали и сказали, что чек левый и что такого казино они не знают. Князь рассвирепел, вызвал всех своих юристов и за пять часов переговоров вырвал еще 400 кусков, а остальные перевел на карту. Мошенники из казино думали, что он до вечера улетит, он не резидент Франции и т. д., но они не знали, что русских трогать не надо, русские не сдаются. Казаки уже были в Париже и придут еще, если их будут наебывать. Три дня прошли как сон, как дым, и только мусор шелестит на пляжах «Маджестик» и «Нога Хилтон», напоминая о тех, кого уже нет с нами, оставшихся в ревущих девяностых.

Почему я не хожу в театр

В семнадцать лет я в первый раз приехал в Москву и пошел в театр. Мне нравилось это дело, я читал разные пьесы и Чехова и Шекспира, а потом в более зрелом возрасте Мрожека, Ионеско, даже Беккета. Как литературу я это понимал, но выстроить в голове сцену с персонажами не мог. Ходил в театры я много, пережил взлет и падение «Таганки», помню до сих пор блистательные отрывки из постановок Анатолия Васильева и лучшие годы «Табакерки». Я даже под впечатлением Васильева ходил устраиваться к нему на работу, хотя бы администратором, он говорил со мной на ул. Воровского в подвале, спрашивал меня, где я работаю, и отговорил меня, за что ему спасибо. У него в театре я познакомился с молодым режиссером, который всю жизнь ставил одну пьесу – «Вишневый сад». Но нигде не показывал ее публике, считая, что процесс создания постановки уже результат, что это непрерывный процесс и вторжение зрителей в художественную канву ему не нужно, он творил для себя, был культовой фигурой в миру концептуалистов, выпивающих в ЦДРИ в ресторане «Кукушка» и в баре гастронома на Малой Бронной, где собирались капризные гении и девушки, не чуждые поебаться с представителями нового слова в отечественной культуре. Старое слово их уже не возбуждало, эти гении уже были признанными, их жены цепко держали старых мастеров за глотку и яйца. Так вот маэстро как-то пригласил меня к себе в студию, где он жил в Хлебном переулке на квартире старой суфлерши, которая подавала реплики самому Москвину и даже Михаилу Чехову.