В ледяных просторах - [90]
Люди — такие же первозданные, не отошедшие еще от родившей их природы-матери, такие же простые, как она — северная природа; не коверкают они ее и живут тем, что не жалеют пота для добывания куска хлеба…
Им, впрочем, чаще приходится зябнуть полярной ночью на разбушевавшейся вьюге, мокнуть в разъедающей холодной воде, но они готовы всегда на это — ибо знают от матери своей, что сладок хлеб, добытый трудом своим…
Разве не видят они каждый день, что делает эта глупая рыба — семга, прыгая упорно час за часом, день за днем на отвесную стену водопада, чтобы попасть-добраться до тихой воды, где можно посеять новое поколение?..
Разве не на глазах их олень разбивает себе в кровь копыто, чтоб достать из-подо льда маленький кусочек ягеля, — утолить этой окровавленной щепоткой мха свой голод; и разве можно не видеть, как полярная березка извивается, прячась за малейший уступ серого камня, чтоб только укрыться от мертвящего, студеного полунощника?
Да, живут там люди, питаясь чем Бог послал, не гоняясь за многим. Как полярная березка за надежным прикрытием распускается неожиданно прекрасным вычурным кустом, пока снова не прибьет высунувшиеся побеги суровый ветер, так можно найти и у полярных людей цветы фантазии и прекрасного, так же неожиданно, впрочем, гаснущие, как и появившиеся среди мелких обыденных фактов прозаической жизни.
И сколько сказочного и в этой обыденной были… обыденной жизни!..
На горе у падуна стоят три тупы*: в одной живут ямщики, другая для рыбаков у семужьего забора, а третья отведена под «земскую станцию».
В яме под горой пара зеленых от вечной водяной пыли амбаров для семги, да поодаль, над самым падуном — древняя часовенька, Бог весть когда и кем поставленная, а тут же неизменные северные кресты. Вот все жилье у па-дуна.
Выйти на волю из избушки, оглянуться, — там внизу грохочет, пылит водопад, и взмыленные воды, как нахлестанные, несутся все мимо и мимо с переливающимся шумом на пороги…
Зимняя избушка лопарей.
Кругом стоят невысокие горы, ровные, спокойные, равнодушные к тому, как грызет их бешеный падун; там, где загородили они дорогу Нотозеру, и он выкопал ямину под горкой, где стоят избушки.
Угрюмый лес насупился со всех сторон, а ближние деревья — сосны — у обрыва наклонились и как бы с любопытством заглядывают вниз, туда, где взлетают горы белой пены и несется водяная пыль.
Нахмурился лес: только там кругом на далеких вараках улыбнулся он серебристой тундрой. Смотришь и не знаешь, остался ли зеленоватый снег, или солнышко бросило свой луч на верхушки сосен и так посеребрило их…
В станционной тупе, где один коротал я неделю, сейчас много народу — гостей; нотозерские лопари, две семьи, идущие на «осенние» места, и сонильский лопарь Михайло: «маленько колдун», как аттестуют его другие. В чем заключается колдовство Михаила — трудно добиться, но его предки, и отец и дед, считались колдунами, потому и он носит это почетное звание и держит себя соответственно тому…
Мы с Григорием — одним из ямщиков, только что вернулись с Нотозера, от избушек на курьих ножках, до Туломы на карбасе и далее тайболой.
Он, маленький Григорий, представляет из себя что-то вроде станционного смотрителя, ибо он колет дрова для камелька и он же заботливо затыкает тряпками разбитые, отливающие всеми красками радуги стекла в квадратном окошечке.
«Ничего, что темно, тепло, однако, будет!..» В избушке темно, тепло и уютно, интимно потрескивает камелек, облизывая огнем прокопченный чайник на одном крюке и уху из кумжи на другом.
Гости, как и все новые люди, здороваются за руку и производят подробный осмотр моих диковинных принадлежностей — этюдного зонта, ящиков, и учиняют допрос.
Михайло особенно рад моему приходу. Дело в том, что вчера приехали из Колы ямщики, привезли водки, а так как Михайло, как и обыкновенный смертный лопарь, любит водку больше себя, а с другой — как человек православный, предпочитает пить только стаканом, чтобы было перед чем перекреститься, то в результате, по совокупности всех этих причин, сегодня жестоко страдает.
«Поднеси ты мне, дай поправиться!» — просит он. «Сказки всякие расскажу, песни спою, сниматься дамся», — старается попасть мне в чувствительную жилку.
Но я знаю его: при всех обещаниях и при всем старании он в прошлый раз, хотя и знает все старые песни и сказки, только и смог спеть: «вот, вот, вот вы, девушки, девушки молодые есть, а я старичок, старичок, старый…» — конец потерялся в храпении под нарами.
Ушица поспела, садятся гости со мной, и идет кругом бутылка. Долго наслаждается с чашечкой благодарный Михайло; подымается говор…
Солнышко проглянуло перед заходом сквозь тучи, обдало золотом все, поиграло верхушками деревьев, бросило и нам сквозь радужное оконце улыбку, отбронзировав прокопченные стены и разлившись сиянием по удивительнейшей лысине деда-старосты.
Раззолотилась и пыль-пена над Падуном, и золотыми серпами кажутся чайки-воструньи, косящие своими крыльями, как серпами, густой смолистый воздух…
За дальними горами багровые тучи, не то крепости с зубцами, или развалины храмов, опоясанные светлым поясом радуги, рассыпались обломками и камнями…
По дневнику участника экспедиции Брусилова — штурмана В. Альбанова.
Материалы III Всероссийской научной конференции, посвящены в основном событиям 1930-1940-х годов и приурочены к 70-летию начала «Большого террора». Адресованы историкам и всем тем, кто интересуется прошлым Отечества.
Очередной труд известного советского историка содержит цельную картину политической истории Ахеменидской державы, возникшей в VI в. до н. э. и существовавшей более двух столетий. В этой первой в истории мировой державе возникли важные для развития общества социально-экономические и политические институты, культурные традиции.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.