В лабиринте пророчеств. Социальное прогнозирование и идеологическая борьба - [80]

Не успела, однако, высохнуть типографская краска, которой были оттиснуты эти оптимистические высказывания, как среди футурологов возобладали прямо противоположные, пессимистические настроения. Если для конца 60-х годов наиболее типичными и популярными были концепции, содержащиеся в работах Комиссии 2000 года, то за последние два года широкое распространение приобрели мрачные прогнозы на будущее Джея Форрестера, Денниса Мидоуза и его коллег из Массачусетского технологического института, разработанные под эгидой так называемого «Римского клуба».

Основанный в 1968 году влиятельным итальянским предпринимателем, управляющим концерном «Фиат» Аурелио Печчеи, этот клуб поставил перед собой цель — содействовать реалистическим исследованиям в области социального прогнозирования, которые бы отвечали интересам деловых кругов и соответствующим образом влияли на общественное мнение. В «Римский клуб» вошли крупнейшие предприниматели, управляющие, политические деятели, высокопоставленные служащие и доверенные эксперты. Провозгласив себя «невидимым колледжем», эти технократы возложили на себя попечение о нуждах и судьбах человечества. Благодаря миллионной субсидии, предоставленной автомобильной компанией «Фольксваген», клуб развил активную деятельность в исследовании экономических и социальных последствий научно-технической революции, загрязнения среды, проблемы бедности, инфляции и валютных кризисов, движения протеста среди молодежи, перспектив потребления и использования досуга и т. д. Первыми итогами футурологических исследований клуба как раз и стали книги Дж. Форрестера «Мировая динамика» и коллективная монография под редакцией Д. Медоуза «Пределы роста».

Экстраполируя существующие тенденции роста мирового населения, производства энергии, продовольствия и промышленных товаров, использование природных ресурсов и загрязнения среды на несколько десятилетий в будущее, Форрестер пришел к заключению, что современные темпы экономического развития не могут сохраняться сколько-нибудь продолжительное время. Несколькими десятилетиями раньше или позже, в зависимости от своевременности и эффективности принятых для ограничения роста мер, человечество, устремившееся в погоню за призраком материального изобилия, ожидает экологическая катастрофа, которая будет сопровождаться массовым голодом, эпидемиями и обнищанием, утверждает Форрестер. Объявляя «возрастающие надежды» человечества на достижимость благосостояния в обозримом будущем несостоятельными, он пишет, что отныне «вопрос заключается лишь в том, когда и как прекратится рост, а не в том, что он прекратится». По всей вероятности, продолжает он, население развитых стран живет сейчас в условиях «золотого века», который близится к своему концу; что же касается народов развивающихся стран, то им следует распроститься с надеждами достигнуть современного уровня жизни на Западе. Единственный выход из создавшейся «критической ситуации», который Форрестер оставляет открытым для человечества, — это заблаговременно принять самые суровые меры для прекращения роста населения, постепенного снижения темпов экономического развития до уровня простого воспроизводства, возрождение ремесла, ограничение потребностей и т. п. Лучше экономическая стагнация, чем экологическая катастрофа, — вот вывод Форрестера.[165]

Еще более пессимистических взглядов придерживаются авторы книги «Пределы роста», ибо в отличие от Форрестера они считают, что все перечисленные им меры предотвращения надвигающейся катастрофы заведомо будут обречены на провал, так что к исходу следующего столетия истощенные ресурсы земли будут не в состоянии обеспечить ее населению даже нищенский уровень жизни XIX столетия.[166] В подтверждение своих мрачных прогнозов они, как и Форрестер, апеллируют к электронно-вычислительной машине, на которой были произведены все математические расчеты и проверены многочисленные варианты по экстраполяции существующих тенденций роста населения, потребления природных ресурсов и других данных. Однако, воспользовавшись сравнением Поля Валери, можно сказать, что они смогли извлечь из современных компьютеров еще меньше достоверных предсказаний и мудрости, чем римские жрецы находили в потрохах своих цыплят, гадая о будущем по их внутренностям.

Заблуждения, как известно, отнюдь не приобретают истинности только потому, что их в средние века излагали по-латыни, а в наше время облекают в математические формулы. Электронно-вычислительные машины не несут ответственности за те исходные положения и данные, которые в них были вложены. Собственно говоря, они так же подтвердили бы сравнительно примитивные выкладки Мальтуса в конце XVIII века, как сейчас — изощренные расчеты Форрестера и Медоуза. Коль скоро заранее предполагается как исходное условие экстраполяции, что одни величины (природные ресурсы) не могут возрастать, а другие возрастают лишь в арифметической прогрессии (урожайность, экономия сырья и материалов и т. д.), тогда как третьи возрастают в геометрической прогрессии (население, потребности, загрязнение среды и т. д.), то нет никакой необходимости прибегать к компьютеру, чтобы убедиться в том, что первые два ряда величин могут выдержать сопоставления с третьим рядом не более чем на протяжении его нескольких удвоений. И Форрестер, и его коллеги из Массачусетского технологического института, в сущности, извлекли из компьютера только то, что предварительно в него вложили. Собственно говоря, и компьютер понадобился им только потому, что в отличие от Мальтуса, оперировавшего лишь с двумя переменными, они прибегли ко многим.