В лабиринте памяти - [24]

— Олежка, это ты? — послышался из трубки взволнованный родной голос.

— Да, мам, привет, — ответил я и замолчал, не зная, что говорить.

— Как твои дела? — спросила мать и после секундной, еле заметной заминки добавила: — Сынок?

Что-то в её голосе смущало меня. Настороженность или даже страх смешивались с заинтересованностью. Создавалось впечатление, что она хотела поговорить со мной, но чего-то побаивалась.

— Не буду врать тебе… — медленно протянул я, обдумывая, как рассказать ей всё. До того момента, как я услышал гудки, мне и не приходило в голову, что придется объясняться с ней. Рассказывать, почему нашей квартирой со дня на день заинтересуется полиция и откуда в ней появились трупы.

Шум, раздавшийся в трубке, прервал меня. На заднем плане послышался недовольный мужской голос, которому пытался перечить приглушенный голос матери. Я замолчал, прислушиваясь, но не смог разобрать ни слова. Видимо, телефон был прикрыт рукой. Потом я услышал шуршание и громкий хлопок.

— Прости, я отвлеклась, — произнесла мам. — Что ты говорил?

— Это был отец? — спросил я, пропустив её вопрос мимо ушей.

— Да, — нехотя ответила она мне.

— Что у вас произошло, почему вы…

— Олег, зачем ты позвонил? — её тон изменился, она начинала злиться.

— У меня проблемы, — честно признался я. — Всего рассказать не могу, это не телефонный разговор. Но проблемы серьезные. Я хотел приехать к вам сегодня вечером. На недельку. Или на месяц.

— Приехать? — услышал я удивленный выкрик. — К нам? Ты с ума сошёл? Думаешь это хорошая идея, после того что ты натворил?

Внутри меня взорвалась вакуумная бомба. В одно мгновение я почувствовал абсолютную пустоту в груди. От меня один за другим отворачиваются все мои родные, а я не знаю почему. Что, черт возьми, я мог натворить? Я даже не помню, когда в последний раз был у своих родителей в гостях.

— Мам, я не понимаю.

— Олежка, — через несколько томительных секунд молчания, сказала она. Теперь я слышал грусть в её словах. Казалось, регулятор её эмоций резко переключается с одного положения на другое. — Я люблю тебя и готова принять, но отец никак не может простить твоей выходки. Узнав, что ты звонишь, он разозлился и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Ты должен понимать, сейчас не самое лучшее время приезжать к нам. Он еще зол. Имени твоего слышать не хочет.

— Да чем же я мог его так обидеть? — я, как ни старался, не мог вспомнить, что произошло между мной и отцом. — Мама, что я натворил?

— Ты шутишь? — её голос был пропитан удивлением. Я, как наяву, представил себе её удлинившееся от негодования лицо и понял, как соскучился по ней.

— Это может показаться странным, но я действительно ничего не помню, — уже второй раз за день мне пришлось рассказывать про свои проблемы с памятью. — Мои воспоминания обрывочны и хаотичны. Это что-то похожее на амнезию.

— Очень удобное оправдание, — теперь её голос был наполнен разочарованием. — Ты хочешь сказать, что не помнишь, как до полусмерти избил отца?

— Я? — выдохнул я.

— Да, несколько месяцев назад, в начале декабря, когда ты гостил у нас, вы повздорили, и ты избил родного отца.

— Но этого не может быть! — реакция сидящих в автобусе людей, которые тут же развернулись посмотреть на меня, сигнализировала о том, что я слишком громко отреагировал на слова матери.

— Сынок, — теперь она старалась говорить так, чтоб её голос звучал спокойно и мягко. — Тебе нужно лечиться. Твои приступы агрессии, выдумки, проблемы с памятью…. Это всё из-за алкоголизма. Ты, как переехал, очень изменился и отдалился от меня. Я боюсь за тебя. Боюсь однажды получить известие о том, что мой единственный сын найден мертвым в подворотне. Да, сейчас у нас трудные времена во взаимоотношениях. Но я тебя люблю и желаю тебе только лучшего. И отец тебя любит, но ему нужно время, чтобы простить. Сходи к врачу, прошу тебя.

— Я не знаю, что происходит со мной, мама, — произнес я. — Я запутался. В мыслях, в чувства. Та авария перевернула все с ног на голову. Мой ребёнок умер, моя жена не желает меня видеть. Теперь и вы отвернулись от меня. А я не могу понять, из-за чего всё это происходит со мной.

— Какой ребёнок, какая жена? Ты никогда не был женат!

— О чем ты говоришь? — я не верил своим ушам и хотел прокричать в трубку, что это всё ложь. Но сдержался, чтоб не привлекать лишнего внимания. — Мою жену зовут Яна. Я переехал четыре года назад, сразу же встретил ее, и третьего сентября мы сыграли свадьбу.

— Четыре года назад ты еще учился в институте и жил у нас! — она продолжила разговаривать со мной, как с душевно больным, медленно проговаривая каждое слово. — Олег, мы уже обсуждали всё это. Чуть более чем полтора года назад ты бросил хорошую работу и съехал от нас в поисках лучшей жизни. Но никакой жены у тебя не было. Может ты и завел себе подружку в городе, но мне про это не говорил ни слова. Из-за своих выдумок в тот злосчастный свой приезд ты и подрался с отцом, когда напился…

Она говорила еще что-то, но я уже не слушал её. Потянувшись дрожащей рукой к кармашку рюкзака, в который складывал документы, я расстегнул его и достал паспорт. На четырнадцатой странице должна быть отметка о семейном положении. Я не хотел верить в то, о чем говорить мать. Этого не может быть, но и врать ей не было смысла. Пролистав страницы, я в недоумении уставился на девственно чистый от штампов лист.