В лабиринтах Бутинского дворца - [28]

— Тут будет наш штаб? — спросил один из вожатых.

— Да, у ручья, видишь? Мы так замаскируем, что ни один «зеленый» не найдет. А опознавательный знак — сгоревшая сосна.

Я от радости чуть не вскрикнул и все не испортил. Я ведь как раз должен был быть «зеленым».

На другой день началась «Зарница». Нас было четыре разведчика. Я подговорил ребят, чтобы они пошли в одну сторону, а я — в другую. Спустя какое-то время мы должны были встретиться в определенном месте. Сам же я хотел будто случайно «выйти» на штаб и завоевать звание лучшего разведчика. Я должен был хоть чем-то выделиться, чтобы эта девочка меня заметила. Так мы и сделали. Однако никакого штаба в назначенном месте не было. Я пошел дальше — опять ничего. Мне бы вернуться и пойти со всеми вместе, но я даже мысли такой допустить не мог. Ведь я сразу же стал бы, как все. И вот в один прекрасный момент я понял, что заблудился. Всю ночь я проплутал в лесу. Меня искали, на ноги было поднято множество людей. Нашел меня вертолет, но… Самое ужасное в этой истории, чего я никогда не смогу себе простить, так это то, что из-за меня очень пострадал один человек.

Я молчала, потому что считала нетактичным спросить, кто же это.

— Это наш начальник лагеря, — несколько секунд спустя пояснил дядя Иннокентий. — После этого случая приезжала целая комиссия. Было собрание. И его чуть не исключили из партии. В то время это было страшнее, чем лишиться работы. Впрочем, ты хорошо его знаешь.

— Да? Так кто же это?

— Это Авангард Семенович… А потом много лет спустя я узнал одну вещь. Оказывается, Мальцев видел меня у беседки, но специально никому не стал говорить. А потом, когда я ушел, они все переиграли.

— И на кого же та девочка обратила внимание? — спросила я. — На вас или на Мальцева?

Дядя Иннокентий вздохнул.

— Она предпочла третьего.

Я хотела поинтересоваться, кто был третьим и что же дальше было с этим Мальцевым, где он сейчас, но в это время раздался телефонный звонок. Когда я вернулась, воспоминания детства уже перестали тревожить дядю Иннокентия. Он спросил:

— Да, Женя, ты какая-то не такая сегодня. Что-то случилось?

Он произнес это с такой теплотой в голосе, что я просто не могла отделаться общими фразами. Ведь не зря же говорят, что доверие рождает доверие.

Глава 32 ДЯДЯ ИННОКЕНТИЙ РАССТРАИВАЕТСЯ Рассказывает Женя Бутина

Как это ни странно, теперь уже многое мне казалось не столько страшным, сколько забавным. А то, как я, стоя за занавеской, хотела чихнуть и все терла переносицу, откровенно смешным.

Я так увлеклась своим рассказом, что почти забыла, что напротив меня сидит папин друг. Случайно взглянув, я не узнала его. Он весь как-то сморщился и растирал виски. Так делает человек, когда у него раскалывается голова.

— Что с вами, дядя Иннокентий?

— Продолжай… — тихо произнес он.

— Не знаю, стоит ли… — пробормотала я.

— Прошу тебя, продолжай. Итак, что сказал Несмазанная Телега?

— Ах да, про Мохнатого…

— Боже мой, опять этот Мохнатый! Да уймется он когда-нибудь? Ну, ну, дальше…

В середине моего рассказа дядя Иннокентий не выдержал, вскочил и ударился головой о навесной шкаф, который как раз висел над ним. Дверца открылась, на пол выпали две чашки и разбились.

— Вот и это… — прошептал дядя Иннокентий. — Наверное, к несчастью.

Он вдруг закрыл лицо, и мне показалось, что он сейчас заплачет. Дядя Иннокентий убрал от лица руки, глаза его были сухими.

— Ох и дурак же я, — произнес он так, будто по его вине произошло нечто ужасное и теперь уже ничего исправить нельзя, — страшный дурак… — Он вздохнул. — Ну ладно. Я, пожалуй, пойду…

Его остановил звонок в дверь. В кухню, словно весенний ветер, ворвалась мама. Была она вся празднично-взволнованная, глаза ее блестели, движения были так легки и стремительны, что казалось, она вот-вот взлетит. В эту минуту настроения мамы и дяди Иннокентия настолько отличались, что они совершенно не замечали друг друга. Каждый был погружен в свои переживания.

— Поздравь меня, — защебетала мама, — у меня сегодня бенефис! Я специально об этом не говорила раньше, боялась сглазить. А теперь вот с репетиции убежала, чтоб вручить вам пригласительные билеты. Жень, ты что, подстриглась? Жаль, конечно, Степана нет. Кеша, надеюсь, ты придешь? — Мама задержала взгляд на дяде Иннокентии. — Господи, Кеша, что с тобой? Я тебя таким никогда не видела… Что случилось?

— Так… Голова разболелась.

— Но ты придешь на концерт?

— Да, конечно, — ответил дядя Иннокентий, но мне показалось, что он даже не вникает в то, о чем его спрашивают. — Ладно, я поеду.

— Кеш, может, и меня довезешь?

— Какой разговор.

Они ушли, а я какое-то время находилась в оцепенении. И правда, что такое случилось с дядей Иннокентием? Чем так мог поразить его мой рассказ? Признаться, до сих пор я видела только веселого и жизнерадостного дядю Иннокентия и была убеждена, что он просто не способен на глубокие, сильные переживания. Ведь кроме цифр да математических действий его ничего не интересовало. Теперь дядя Иннокентий открылся совсем с другой стороны. За веселой шутливостью неприхотливого добряка скрывалась совсем не простая душа. Но какая именно — я так и не могла разобраться.