В кругу семьи. Смерть Иезавели - [4]

Сегодня Филип, Пета и Клэр должны были приехать в Свонсуотер, чтобы принять участие в скромной церемонии, которую сэр Ричард неизменно устраивал в годовщину смерти Серафиты. При жизни она любила разного рода празднества и годовщины и неукоснительно блюла все ритуалы налаженной семейной жизни; теперь же все, что было заведено Серафитой, и вовсе стало в доме законом.

Сэр Ричард ураганом носился по дому.

– Белла, у нас все готово к приезду детей? А на завтра все приготовлено? Старая карга протерла портреты? Бро прополол герани? А дорожки он песком посыпал?

– Я за всем прослежу, Ричард, – терпеливо повторяла Белла.

Он стоял, чуть покачиваясь, на балконе и смотрел на подъездную дорогу и павильоны у ворот. Ярко светило солнце, и в воздухе стоял аромат любимых роз Серафиты. Поместье Свонсуотер находилось в двух милях от небольшого городка Геронсфорд в графстве Кент между меловыми холмами, отделявшими его от Геронского леса, и Тенфолдской грядой, за которой раскинулся Пиджинфорд. В свое время дом был очень красив, да и сейчас холл и парадные помещения сохраняли изящество георгианского стиля; однако с тех пор он оброс пристройками и по обеим сторонам строгого кирпичного фасада расползлись стеклянные павильоны, оранжереи, корты для игры в мяч и бассейн с кошмарного вида террасой и балконами. С востока к дому примыкали засаженные цветами уступы, сбегавшие к реке, с западной стороны зеленел большой газон, который огибала посыпанная гравием подъездная дорожка, ведущая к солидным кованым воротам, выходящим на главную дорогу. Вокруг с легкой руки Серафиты были рассыпаны многочисленные беседки и часовенки, каждая из которых была по-своему очаровательна, но вместе они полностью разрушали всю прелесть усадебного парка. Такие же щедро украшенные павильоны в псевдогреческом стиле стояли по обе стороны ворот. В одном из них жила чета Бро – садовник и его жена; в другом отправилась в мир иной Серафита.

В то время там жил шофер. Серафита весьма к нему благоволила: он полностью разделял ее страсть к розам, и его домик просто утопал в розовых кустах, за которыми хозяин, к ревнивому неудовольствию Бро, самоотверженно ухаживал сам. В день смерти Серафита долго стояла рядом со своим шофером на солнце, обсуждая их волшебное цветение, которое как раз находилось в полном разгаре, там ей стало плохо, и ее перенесли в его гостиную, где она и умерла.

Сэр Ричард, одержимый страстью к мемориалам, переселил шофера в другой дом, а комнату, где Серафита испустила дух, превратил в своего рода святилище. На стену повесили один из бесчисленных портретов, расставили ее любимую мебель, а розы превратились в предмет поклонения: их больше не срезали – теперь они увековечивали ее память. По праздникам, которые она отмечала при жизни, сэр Ричард приходил сюда, соблюдая неизменный ритуал, каждая деталь которого выполнялась с суетливой неукоснительностью; годовщину ее смерти он всегда отмечал в одиночестве, оставаясь в павильоне на всю ночь. Его былая печаль давно уже сменилась старческим упрямством: «Я всегда это делал и не собираюсь прекращать!» Утром, в час ее смерти, происходила очередная церемония, а после ужина сэр Ричард мрачно бродил по парку, после чего устраивался на диване под ее портретом, чтобы бодрствовать всю ночь; обычно его хватало минут на двадцать, после чего он погружался в непробудный сон.

В этом году Белла и доктор тоже пытались протестовать, причем с особой горячностью, но, как всегда, напрасно.

– На сердце я не жалуюсь, а если что, в кармане у меня лекарство, и я положу его рядом с диваном. Там есть телефон, а напротив живут Бро и его жена. Оставь меня в покое, Белла! Нечего мне диктовать! А где же дети? Уже без четверти.

– Скоро будут, Ричард. Им же надо переодеться.

– Ну да, конечно, – негодовал сэр Ричард. – Только потому, что сегодня чуть теплее обычного, они считают возможным вырядиться черт знает во что и выглядеть совершенно недопустимо. Не понимаю я эту современную молодежь, Белла.

Выйдя на лужайку, он что-то выкрикнул под окнами второго этажа. Тотчас же, как кукушка из часов, на балконе появилась Элен.

– Вы нас зовете?

– А что я, по-твоему, делаю, девочка? Выступаю в варьете? Поторопитесь там, вы все! Уже без четверти одиннадцать.

Сэр Ричард направился к воротам, где излил свое раздражение на садовника.

– Я, кажется, велел тебе посыпать дорожки, Бро. Они выглядят отвратительно, и это в такой-то день.

К павильону вели три узкие посыпанные песком дорожки – одна к главному входу, другая к задней двери и третья к французскому окну гостиной, которое выходило на хозяйский дом.

– Старуха здесь все убрала, – сообщил Бро, чуть дотронувшись до козырька кепки. – И дорожки выскребла. А их светлость, когда занималась цветами…

Он большим пальцем указал через плечо на свое хозяйство, где располагались сараи с инструментами и аккуратно огороженные мусорные кучи.

– У меня песка осталось на одну посыпку – и ни песчинки больше. Он почти на исходе.

– Ну, так и покончи с ним. Чтобы к вечеру дорожки были посыпаны.

– Мне еще надо заняться геранями на ближней клумбе. Вы же всегда велели набирать для их светлости букет. Для