В краю молчаливого эха - [48]

— Ха-ха… конечно… ха-ха… там… на Паучьем склоне… Слыхал, небось?

— Слыхал.

— Да? — взвизгнул Посвист, явно сомневаясь в словах северянина.

А Семён вдруг вспомнил, как ему в столице говорили, что Бор участвовал в штурме Орешка. Это значило многое… очень многое…

— Многих, говорят… это… обменяли, — продолжал нервно тарахтеть Посвист. — На пленных орков… хадаганцев… А вот меня… ха-ха… и ещё около сотни мне подобных… забыли… Ха-ха! Забыли!

На лице Посвиста вновь промчалось нелепое «стадо» эмоций. Несколько секунд, и он подобрал из них наиболее подходящее данному моменту. Нос разбойника заострился, губы сжались в тонкую полоску, а глаза… они «сверкнули» такой ненавистью, что Семён ощутил, как по его спине пополз недобрый холодок.

— Знаешь, что делают с пленными? — продолжил говорить Посвист.

— Догадываюсь…

— Мне повезло: не забрали на свой нихазов аллод… ха-ха… на Игш… Работал в джунглях… ха-ха… в джунглях…

Посвист облизался. Его лицо стало каким-то противным, мерзким. Тонике губы вытянулись в полосочку, глаза засветились «жирным» блеском.

Он кинул взгляд на скеггокс Первосвета. Бор проследил его и вдруг знаком показал гиганту, чтобы тот отдал топор ему.

— Всё время хотелось пить… пить… ха-ха… Одному сломали обе руки… поставили чашку с водой… ха-ха… бери, пей!.. ха-ха… А он, бедолага, ни взять, ни поднять… пальцы распухли…

Говорил Посвист это с каким-то удовольствием, что ли. Семён тут же поёжился. Мол, как так? О человеке же рассказывает, о своём товарище!

— А в яме никогда не сидели? По колено воды… ха-ха… ни сесть, ни лечь… одна чашка какой-то жратвы на всю ораву… Мы там и лес валили… н-да… и копали… полгода, где-то… ха-ха… Не все протянули…

— Только те, кто посильнее, да понаглее? — сощурился Бор, поигрывая древком скеггокса. — Знамо дело! Небось, у своих же отбирал и еду, и воду, а?

Лицо Посвиста опять нервно затряслось. Он сжал кулаки и насупился.

— А ты… а ты… а ты с моё посиди! Пусть бы и тебя палками по спинке «погладили»! Ха-ха-ха… Или свои, как ты говоришь… ха-ха… Я бы глянул, что запоёшь… Или нет! Когда всю ночь, весь день… ха-ха-ха… постоянно орут раненые… которые уже доходят… Когда ноют кости, жилы… когда над ухом беспрестанно зовут родных… мамку зовут… мол, она далече, не пожалеет, не погладит… А потом вдруг ругаются последними словами… ха-ха… снова орут… то им холодно, то им жарко… то жажда… А ты пытаешься помогать… пытаешься… действительно… ха-ха… А они тебя же… суки!..

Посвист нахмурился и вновь сжал кулаки.

— За месяц… за какой-то паршивый месяц… тридцать человек… тридцать с хвостиком… сдохло… ха-ха… как собаки подзаборные… И за что? Ответь?..

Разбойник как-то по-старчески затрусил головой. Семёну вдруг стало его жаль.

— Одни дураки говорили… ха-ха… вот дураки!.. Они говорили, будто если хорошо работать, нас отпустят… к своим отпустят… ха-ха-ха… А когда начался мор… н-да…

Глаза Посвиста стали совсем безумными. Они блуждали с предмета на предмет, как бешеные. Не могли остановиться.

— Ты бежал?

— Нет… ха-ха… не бежал… Меня потом обменяли… мне повезло… один человечек заметил, когда к хадаганцам приезжал… А ведь тех, кого забрали на Игш — уже не меняли. Они там уже тоже, наверное, сдохли! Ха-ха! Сдохли! — крикнул Посвист. — И ты… ни тебе… никому… Слышите? Среди вас нет никого, кто бы понял! И судить меня не надо! И жалеть тоже!

Ноздри Посвиста раскинулись в сторону, словно крылья птицы. Он сильно засопел:

— Кто… кто дал право подвергать людей таким испытаниям? Таким страшным испытаниям! И за что? Мне тридцать лет… с небольшим… Я… я… я…

Посвист тут же обмяк и скукожился.

— Знаком предмет? — вдруг спросил Бор, указывая на скеггокс.

— Да… знаком… Это мой… вернее, моего отца… и деда…

— Значит, это ты его продал?

Посвист перестал трястись и смело глянул в лицо Бора.

— Я тогда был не в себе… Если бы не Белый Витязь… ха-ха… я многому ему обязан… Никто не хотел заниматься пленными… а он дал денег, чтобы нас выкупили…

— Кто он, этот Белый Витязь?

— Человек. Хороший человек… не чета мне… а, может, и тебе, северянин!

Бор сощурился и вновь поиграл древком.

— Н-да, — ухмыльнулся северянин. — Наверное, это будет символично…

Семён удивлённо вскинул брови, не понимая про что говорит его старший товарищ. А тот вдруг сделал быстрый шаг вперёд и…

Дальше, будто во сне. Прутик увидел, как блеснуло лезвие скеггокса, как оно стремительно рассекло воздух и… Семён с ужасом стал взирать на странный овальный предмет, буквально только что бывший головой Посвиста.

Глаза разбойника были открыты. Они с каким-то то ли удивлением, то ли сожалением глядели именно на Семёна. Потом веки осторожно опустились книзу. Тут же изо рта вывалился язык… А на землю густыми толчками полилась тёмная кровь…

Все кругом молчали. Судя по лицам, никто Бора не осуждал. А некоторые явно желали оказаться на его месте.

— Боги давали тебе шанс! — громко проговорил северянин, обращаясь к мёртвому телу. — А ты его просрал!

Казалось, что мозг Семёна вроде работал чётко: мыслил, рассуждал… А вот тело. Оно вело себя странно. Вернее, странно себя вели кое какие его части: руки, ноги… Семёна трусило, словно в ознобе. Он пытался это всё остановить, повлиять, но тщетно.