В кожуре мин нет - [3]
– Это же от бессилия. Образованная еще думать начнет, не дай бог!
– Ну, наконец-то! – выдыхает мужчина. – Дошло!
– Так думать начнет, читать, сравнивать мужа, ей станет тесно быть беременной на кухне. Измена неизбежна. Это дорога в эту сторону. Опять логика подкачала?
– Однако в Турции семьдесят пять миллионов при территории с гулькин нос. Вот и считай, что лучше!
– Это традиция, не более.
– Права! А ты легко обучаема и не глупа! – он смотрит на меня с удивлением, как на думающую пальму. – Конечно, традиции! Так, вся культура происходит от традиций! Почему в Европе при красном светофоре все стоят, а у нас…
Его речь прекращает грустная блондинка в приоткрывшейся двери углового кабинета.
– Игорь! Доктор хочет с тобой поговорить! Подойди, пожалуйста! – зовет она.
– Со мной?! – привстает с дивана сосед. – Это еще зачем?!
– Подойди, пожалуйста! – терпеливо повторяет женщина.
Мужчина неохотно поднимается, оставив в диване яму, прожитую его попой и проходит в кабинет, на ходу оправляя джемпер.
Блондинка, посторонившись, пропускает его, улыбается кому-то вглубь кабинета, и выходит в холл. Она оглядывает пространство и садится на второй здоровый диван, противоположный от промятого ее мужем.
Сапоги на «низком», юбка, трикотажная кофточка, честно докладывающая о форме лифчика и количестве складок на боках, затертая на углах сумка, стрижка «каре» из осветленных волос. Обычная «жена». Не за что зацепиться глазу. Вот и гуляет мужик, – оправдываю я бывшего соседа, – а гулять на теоретической базе вроде не так стыдно…
Блондинка вдруг встает и пересаживается ко мне, точно в мужнину яму, вынимая из щели между сиденьем и спинкой переходящий рекламный проспект «Наша клиника». Люди в белых халатах улыбаются новой пациентке. Она пахнет сладким парфюмом, каким подслащивают свою жизнь одинокие пенсионерки. Катышки на боках кофточки митингуют против безразличия хозяйки, в чем идти с мужем к врачу! Или за…
– У вас интересный муж, – начинаю я, чтобы добить оставшиеся сорок минут и из любопытства, конечно. – Мы тут с ним схлестнулись в дискуссии!
– А вы замужем? – поворачивает испуганное лицо блондинка.
– Да.
– И у вас все хорошо?
– По-разному. Но в целом, вполне. А у вас нехорошо?
– Он вам рассказал? – еще больше пугается женщина.
– Нет, нет, что вы! У нас был политический спор.
Женщина молча рассматривает ногти, совпадающие по размеру с приветливыми лицами докторов в проспекте «Наша клиника».
– Я сама во всем виновата, – вздыхает она. – Сейчас же все везде написано. Журналы всякие, интернет, передачи, курсы… Я не считала, что мне все это нужно.
– Что вам нужно? Советы из серии «как взбодрить мужа» – «смените прическу, купите кружевную ночнушку, сделайте неожиданный минет, испеките торт в форме полового органа»?
Блондинка болезненно улыбается.
– Не знаю…, – помолчав, говорит она.
– А вы заведите себе… увлечение!
Она резко оборачивается, округлив наспех накрашенные глаза, словно я узнала ее самую огромную тайну.
– Займитесь танцами, рисованием, вышиванием, не знаю чем, что вам нравится! – выруливаю я.
– Да… Доктор тоже сказал. Я устаю на работе. Ничего уже не хочется…
Из двери кандидата медицинских наук уролога Дьячкова Ф.Ф. одновременно выходят – мужчина в жилете с карманами и побледневшим лицом и слова: «таблеточки обязательно, да, да, пожалуйста, не тяжелое, ничего страшного, запишитесь в регистратуре, всего хорошего»
В холле появляется худой мужчина в темных брюках и полосатой рубашке.
– Сюда кто-нибудь есть? – сконфуженно спрашивает он, кивая на кабинет уролога.
Мы с блондинкой дружно мотаем головами.
Мужчина робко стучит, и после «да, пожалуйста» – исчезает за дверью.
– Во поток у доктора! – комментирую я.
– Да…, – отрешенно произносит женщина и открывает проспект «Наша клиника», делая вид, что внимательно читает обращение радостного директора к больным всех стран.
Я смотрю на часы. Полтора часа почти убито. Пятнадцать минут – уже ерунда.
В проеме угловой двери возникает мужчина в белом халате с живыми глазами и располагающим лицом.
– Людмила! Зайдите, пожалуйста! – приятным голосом приглашает он женщину.
Оставшись в холле одна не считая ушастой пальмы, я берусь за проспект «Наша клиника». Амфитеатр из улыбающихся людей в белых халатах на обложке так и зовет к ним заглянуть. «В нашем медицинском центре уделяется большое внимание организации работы регистратуры. Сотрудники регистратуры проходят специальное обучение, ориентированы на максимально эффективное решение любой возникающей проблемы и вежливое отношение к клиенту» – читаю я. Давно не читала ничего более циничного! Глаз выцепляет подзаголовок «Урология» и текст: «урология – раздел медицины, изучающий вопросы анатомии, физиологии, диагностики и лечения заболеваний мочевыделительной системы человека и мужских половых органов. В нашем центре консультации уролога проводятся высококлассными специалистами в удобное для пациента время».
Ну, совсем писать не о чем, кроме цитат из энциклопедии! – убиваю я сочинителей рекламного проспекта и еще пять минут времени.
Из углового кабинета молча выходит супружеская пара Игорь и Людмила. Первым – мужчина, за ним его жена. Он, не обернувшись, проходит через холл, она успевает виновато улыбнуться на прощание.
«Бампер огромного черного внедорожника запрыгал у моего бока. Левого. Визг тормозов пронзил насквозь и пришил к асфальту. Прожитая жизнь сплющилась до доходчивости комикса, где последней картинкой – смазанные лица прохожих, слетевшая на дорогу сумка, белые пузыри из головы водителя с текстом: „куда ж ты еб…!!!“ и почему-то дворняга с задранной задней ногой. Визг тормозов остановил ее в намерении почесать бок. Тоже левый…».
«Из-за угла немого дома траурной тумбой «выхромала» старушка в черном. Заваливаться вправо при каждом шаге мешала ей палка с резиновым копытом. Ширх-ширх-ТУК! Ширх-ширх-ТУК! – Двигалась старушка в ритме хромого вальса. Я обрадовалась. Старушка не может уйти далеко от места проживания, поэтому точно местная, и, стало быть, знает каждый тупик!..».
«Две лысых тефтельки в оспинках риса сиротливо жались друг к другу. Это были, наверное, два брата. Туманным осенним утром они выдвинулись по грибы, но младший, слегка приплюснутый, шумно загребал ногой, и их услышал повар, бродящий неподалеку в поисках отдохновения. Или нет, это пара влюбленных, у которых таки получилось умереть в один день. В погожий октябрьский денек, когда бордовым от желаний листьям хочется унестись подальше, а двум влюбленным тефтелькам слиться в одну большую тефтелину и замереть от счастья…».
«Он берет с подоконника бинокль, прикладывает к глазам. Забыл снять очки. Снимает очки, подстраивает линзы, приникает к прохладе окуляров, находит среди окон напротив три своих. Они расположены друг под другом, как светофор, и «зеленый» горит во всех трех. В нижнем – массажный стол вровень с подоконником. Щуплый массажист – китаец или казах, старательно месит тесто женского тела. Женщина лежит на спине с закрытыми глазами, прикрывая грудь узким полотенцем…».
«В подвале, переделанном в ресторан, я ждала знакомую. Подвал выдавали бетонный потолок, замазанный серебряной краской, раздутые змеи гофрированных труб и перекрашенные стены с подтеками. Ресторан изображали столики с толстыми свечами, бар в глубине и четыре официанта: две перекрашенные из брюнеток блондинки с короткими ногами и два щуплых натуральных брюнета с кривыми. В отсутствии клиентов они, облепив стойку бара, поглядывали на единственного кроме меня, посетителя – грузного жующего мужчину в песочном джемпере…».
«От него остался запах роскоши и сквозная дыра в душе. И еще убийственный контраст между его внешним обликом и тем, что выражал его взгляд. Высокий, голубоглазый, коротко-стриженый, воплощение успеха во всем, на первую встречу он приехал во внедорожнике, на вторую в кабриолете. Холеный вид, безупречность в одежде, в юморе, в сексе и… мертвые глаза. В них та же выжженная пустыня, что и на фото, которое он прислал перед встречей. Солнце и пески до горизонта. Он на мотоцикле, улыбается в камеру одним лицом. Глаза, словно не его и не отсюда, заперты в тесной пустоте…».
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.
«Вокруг мело, лило и сыпало. Ноябрьский вечер скандалил и с осенью и с зимой, кому мочить пешеходов. Фонтаны грязной жижи из-под машин плевали в народ по-осеннему, а пурга мокрого снега хлестала прохожих уже по-зимнему. Люди на автобусной остановке забились в угол, но и там не было спасения от дерущихся стихий и от «шумахеров». Автобусы и маршрутки вымерли. Залепленный ледяной грязью аквариум остановки уже не вмещал желающих уехать…».
«Медицинская клиника. Дорогая чистота. Регистратура. Белый халатик. Юная грудь. Крестик со стразами. Глаза-пуговицы…».
«Витрина с сыром длиною в жизнь. Все оттенки желтого. От белесого до желто-оранжевого. С голубоватыми прожилками и изумрудными оборками благородной плесени.Маскирую голубую растерянность глубокомысленным выражением лица, подобающим такому выбору. Верчу, читаю, нюхаю. Написано заманчиво, пахнет съедобно. Может, этот? Или все же тот?..».
«Ему четырнадцать.Он стоит за шторой у черного окна, в котором фальшивым солнцем отражается шар ночника. Мать на Дне рожденья подруги. Должна приехать. Уже полвторого ночи. Все меньше света за окном. Лишь фальшивое солнце ночника висит над пустой дорогой. Он ждет…».