В конце пути - [29]

От печки Аня тоже отказалась наотрез, с ужасом предчувствуя перспективу залезть голой в этот закопченный полукруглый зев под неодобрительным взглядом свекрови. Как только приехали в город и переступили порог квартиры, Аня кинулась набирать воду в ванну, громогласно оповещая Анастасию Андреевну, что она грязная как свинья и пока не вымоется, ни есть, ни пить, ни рассказывать ничего не будет. Ужасной, дикой показалась ей, городской девушке, жизнь всего лишь в какой-то сотне километров от ее квартиры.

Тогда Аня посчитала, что большего кошмара, чем в деревне она уже переживать не будет. Она почему-то была абсолютно уверена, что все офицеры служат в городах и живут в благоустроенных квартирах. А так как оклад даже младшего офицера в среднем намного превышал зарплаты рабочих и служащих, то их ожидает весьма обеспеченная по советским меркам жизнь, тем более сама она собиралась устроиться на работу по специальности в том городе, куда распределят Федю. Потом, смотря по обстоятельствам, можно и в институт поступить – Аня отдавала дань и этой советской моде тех лет. Федя был настроен не столь оптимистично, зная специфику расположения войск ПВО. Но и он надеялся, что его пронесет мимо «точки». То было обыкновенное заблуждение, ничем не обоснованная вера в свою везучесть, свойственная едва ли не всем вступающим в самостоятельную жизнь молодым людям.

Увы, армейская действительность для Ани оказалась еще кошмарнее деревенской «медовой недели». Федю распределили очень далеко от родных мест, в Восточный Казахстан, на дальнюю «точку» в горах. Наверное, если бы не бесконечная вера в чувства друг друга они бы начали ссориться на бытовой почве с первых же дней своей «точечной» жизни. К тому же помогала уверенность, что это всего лишь временные невзгоды. Ведь в стране Советов со школьной скамьи приучали к этой мысли, что преодолеваемые трудности, это временное явление, вот еще немного, еще чуть-чуть… и заживем. Так или иначе, но первые житейские «ухабы» изрядно сгладило то, что Федя с Аней еще не «надышались» друг другом.

Южный Алтай, куда попали молодые супруги, по-своему тоже оказался необычайно красив. Для жителей среднерусской равнины здесь всё было внове, и бурные горные речки, спешившие нести свои воды до Иртыша и Бухтармы, и густые непролазные заросли шиповника на склонах пологих гор, поляны в распадках в июле красные от полевой клубники, обилие видов всевозможных трав и цветов, лиственные перелески на среднегорье и сплошная хвойная тайга, если подняться повыше, вечный снег и лед на самых высоких вершинах, так называемые белки. Здесь можно было встретить не только зайца, волка или тетерева, но и лося и даже медведя. Сначала жизнь на «точке» не могла не показаться интересной, даже завлекательной. Аня с удивлением обнаружила, что жены сослуживцев Феди уже по-многу лет здесь живущие, женщины необыкновенные не только в плане терпеливости и умения переносить пресловутые тяготы и лишения, но и тем, что по уровню развития совершенно не соответствовали всем этим диким условиям жизни.

В те годы за офицеров еще шли почти сплошь образованные женщины и девушки. И на «точках» насчитывалось немало женщин с высшим образованием, родом с больших городов, в том числе и землячек Ани (результат местонахождения военного училища). Последнее обстоятельство позволило ей довольно быстро адаптироваться в новой среде. Налицо был парадокс: эти женщины, учившиеся на педагогов, инженеров, экономистов, товароведов… здесь топили печки, собирали хворост, руками стирали белье, копали огороды, сажали овощи, и почти никто не работал – негде было. Но это еще полбеды – они все мучились здесь с детьми, баней и туалетом. Дети, естественно, часто болели, а на «точке» по штату из медперсонала предусмотрен лишь фельдшер-солдат, обычно неопытный молодой медик и уж конечно не педиатр. Туалет, дощатая будка на улице, являлся главным врагом здоровья женщин и потому в холода они вынуждены были «ходить» в ведро, прямо дома. И все равно, многие именно в туалете застуживались и потом мучились по-женски. Один из необходимых атрибутов жены неблатного советского офицера – железобетонное здоровье. Если такового нет, то не стоило и замуж за военного выходить – и себе и мужу жизнь отравишь.

Увы, и с помывкой имелись определенные проблемы. Вся «точка» мылась в грязной солдатской бане при кочегарке. В банный день, субботу, выделялось три часа для женщин, затем три для офицеров, и последними мылись солдаты. Не успел, все равно почему, до следующей субботы ходи грязный(ая). Понятное дело, такое коллективное мытье стало для Ани немалым испытанием. Она уже без прежнего ужаса вспоминала русскую печку у свекрови. Если бы таковая имелась в ее теперешней сборно-щитовой однокомнатной квартире, она бы непременно ею воспользовалась. Но, на «точке» в домах офицерского состава имелись только печки-голландки. Так что ничего не оставалось, как идти в субботу в урочный час и мыться вместе со всеми прочими женщинами, коих на «точке» набиралось где-то с полтора десятка человек. В бане женщины, конечно, кроме мытья еще и обменивались всевозможными новостями, сплетничали, рассказывали истории типа: дескать, солдаты-кочегары незаметно просверливают стены в бане и подсматривают за офицерскими женами. Дырок в стене никто не обнаруживал, но все равно мыться было жутковато. Зато преодолевалась стыдливость. Теперь Аня уже и сама посматривала по сторонам и отмечала – кто как выглядит. Она же и в бане привлекла внимание – самая молодая с ладным, ядреным телом.