В кольце твоих рук - [67]

— Лора.

— Что такое говорит мне Брайс? Ты не приедешь в Брайтон на выходные? Это правда?

— Правда.

— Ты ведь знаешь, что это я тебя приглашаю. Она сделала еле заметный акцент на «я».

— Знаю, Лора.

— Знаешь. Ты все всегда знаешь, верно, Майкл? С тобой даже говорить неинтересно. И ты, без сомнения, знаешь, что если не приедешь сейчас, то не приедешь уже никогда?

Майкл только вздохнул. Он действительно догадывался об этом.

— Извини, если я что-то сделал не так.

— Ты все делал не так, с самого начала. — Голос ее чуть слышно дрогнул. — Никто на свете не умеет этого так хорошо, как ты. Поэтому я и звоню сейчас тебе. Ты понимаешь, что происходит, Майкл? Я признаюсь тебе в любви, а ты молчишь. Тебе не страшно?

— Нет. Ведь на самом деле тут ничего серьезного. Я просто затронул твое любопытство.

— Не играй словами, Майкл. Надеюсь, весь сыр-бор не из-за этой размалеванной наркоманки.

Она каким-то образом узнала о его короткой связи со Снуки и при всяком удобном случае напоминала ему об этом.

— Она не наркоманка.

— Она до крайности вульгарна, а это еще хуже. Так это не она?

— Нет.

— Кто-то, кого я знаю?

— Нет. — Ему были неприятны ее настойчивые расспросы.

— Почему бы тебе не познакомить нас? Это было бы так мило и современно. Ты ведь очень современный, Майкл, тебе бы это понравилось.

— Не надо, Лора. Тебе не идет такой тон.

— Отчего же? Всего-навсего хочу посмотреть, на кого ты меня променял.

Майкл промолчал. Что он мог сказать ей?

— Я ее ненавижу. — При этом голос ее звучал так, как будто она сказала: «Не хотите ли чаю?» — Я хочу, чтобы она умерла.

Щелчок. Короткие, острые гудки в трубке. Майклу вдруг показалось, что оттуда выползло маленькое ядовитое облачко.

Как страшно она это сказала! Буднично и спокойно, отчего слова приобрели еще более зловещий смысл. Какие кульбиты выкидывает жизнь! Ведь еще каких-то пару дней назад он собирался ехать к ней в Брайтон и всерьез подумывал о развитии их отношений.

Майкл мельком взглянул на часы. Пора. Наташа будет ждать его на Чипсайде. Как славно, когда никуда не надо торопиться. Они погуляют, потом поужинают в Барбикен-центре, потанцуют под тихую музыку и журчание фонтанов, полюбуются на древнюю Лондонскую стену при ночном освещении. Они будут переговариваться вполголоса, и слова будут приобретать особый, только им ведомый смысл. Он будет держать ее руку и знать, что это навсегда.

Остренький коготок царапнул по сердцу. «Я хочу, чтобы она умерла». Тревожно отчего-то, любимая моя. Мысль, облеченная в слово, обладает странной силой.

Неожиданно для себя Майкл остановил машину у ступенек собора Святого Павла. В этот час здесь было пусто. Шаги гулко отдавались под величественными сводами. Лучи света ломались о цветные стекла витражей и ложились вокруг мягкими бликами.

Майкл не был религиозен в общепринятом значении этого слова. Он любил приходить сюда вот в такой неурочный час, когда вокруг ни души и он с Богом один на один. Будто открываются скрытые шлюзы и все суетное, пустое уходит куда-то. Остается только покой и свет.

Он остановился перед распятием. «Сохрани любимую мою от беды, Господи. Больше ни о чем не прошу. Я так долго ее ждал».

Была пятница, шесть часов вечера.

Лео беспрерывно щелкал фотоаппаратом. Длинные волосы падали ему на лоб, и он то и дело отбрасывал их нетерпеливым движением руки.

— Двигайтесь, двигайтесь естественнее, — бормотал он. — Не надо позировать, и все произойдет само собой. Замрите. Вот так. Голову чуть-чуть назад и вбок. Отлично.

— Может быть, сделаем перерыв? — взмолилась Наташа. Он мучил ее уже больше часа. Сначала долго ставил свет, выбирал фон, вывалил перед ней целую гору косметики, даже приклеил какие-то немыслимые ресницы, уверяя, что на фотографии все будет смотреться естественно.

В студии было нестерпимо жарко. Наташа буквально плавилась под ослепительным светом софитов. Шея одеревенела, спина разламывалась, ноги не слушались. Лицо от постоянного напряжения стало совсем чужим.

— Ага, выдохлись! — почему-то торжествующе сказал Лео. — Не будете теперь говорить, что фотомодели даром едят свой хлеб.

— А я ничего подобного и не говорила, — возразила Наташа.

— Разве? — Лео даже опустил камеру. — А впрочем, не важно. Все вы так думаете.

— Ничего я не думаю. Просто больше не могу. Наташа решительно сошла с подиума.

— Эй, эй, я еще не закончил! — запротестовал Лео.

— Зато я закончила. Кажется, я вам в рабство не продавалась.

— Ладно, не кипятитесь, — примирительно сказал Лео. — Отдохнем, выпьем кофейку и еще пощелкаем немного.

Наташа взглянула на часики.

— Только действительно немного. Ровно в шесть я должна быть на Чипсайде.

Лео взглянул на нее, насмешливо приподняв брови.

— К папочке торопитесь? Наташа хмыкнула.

— Как это мило! Сразу чувствуешь себя маленькой девочкой.

— А вы и есть маленькая девочка, — не моргнув глазом, заявил Лео. — Маленькая девочка на качелях над пропастью. Так и хочется снять вас оттуда, успокоить и угостить шоколадкой.

— За чем же дело стало? Шоколад и кофе — роскошное сочетание, — машинально ответила Наташа и добавила, помедлив: — А почему вы так сказали: «На качелях над пропастью»?