В когтях тигра - [9]

– Может быть, чаю?

Я решила проявить вежливость и заодно прервать затянувшееся молчание.

На лице Ком Хена появилась вежливая, но натужная улыбка. Он едва заметно кивнул, потом закусил губу, заставив меня против воли вспыхнуть, и страдальческим голосом произнес:

– Да, конечно. Буду благодарен.

При этом взгляд у него был такой несчастный, и я невольно вспомнила о том, что мой чай ему, мягко сказать, не приглянулся. Хотя преподаватель об этом тактично умолчал.

– Но если вы не хотите, я не настаиваю… – осторожно заметила я, наблюдая за реакцией. На лице Ком Хена промелькнуло заметное облегчение, но он мужественно ответил.

– Нет-нет, все в порядке, наливайте!

– Хорошо.

Я пожала плечами и не двинулась с места, так как не была садисткой и не собиралась пичкать человека тем, что ему не нравится, только потому что он постеснялся отказаться.

Я смотрела на него и молчала. Еще с утра и представить себе не могла, что буду сидеть на своей маленькой кухоньке с преподавателем, по которому сохнет вся наша подгруппа. Ком Хен внимательно смотрел на меня из-под опущенных ресниц, и на его лице нельзя было прочитать ни одной эмоции. Он, как и на своих парах, был совершенно невозмутим. Впервые я сидела настолько близко к нему, что могла внимательно разглядеть длинные жесткие ресницы, по-азиатски высокие скулы и мягкие черты лица, но при этом упрямый смуглый подбородок.

Взгляд раз за разом возвращался к его губам, и я мысленно проклинала Ленку. Если бы не она, я бы даже не думала о поцелуях с ним. А сейчас от одних мыслей на коже появлялись мурашки. Чтобы хоть как-то вернуться в реальность, я поинтересовалась:

– Вы знаете, что здесь произошло? Кто на меня напал? И, самое главное, почему?

– Да, – невозмутимо ответил Ком Хен и, заметив мой ошарашенный взгляд, пояснил: – На вас напали вонгви…

– Кто? – Я сглотнула. Все же в глубине души я искренне надеялась на то, что произошедшее сон или бред и преподаватель подтвердит это, рассказав правду.

– Вонгви – это злые, мстительные духи людей, умерших насильственной смертью, – пояснил он, словно мне сразу должно было все стать ясно.

– Никогда не слышала… и не верила во всю эту чертовщину!

– А сейчас?

Ком Хен смотрел, пожалуй, слишком внимательно, словно пытался прочитать мысли. Я бы не удивилась, окажись у него подобная способность. Чтения мыслей я не боялась, они были настолько сумбурны, что я сама в них разобраться не могла – сплошная каша. Нелепо предполагать, будто у постороннего человека получилось бы сделать это лучше. Правда, на поверхности лежали мысли о поцелуях и о том, что интересно было бы узнать, какой вкус у его губ. Я гнала их прочь, пытаясь размышлять о чем-то более серьезном.

– Сейчас… – Я не торопилась с ответом. – Сейчас произошло что-то, объяснения чему найти не получается. А это значит, либо я сошла с ума, либо… это были, как вы там сказали… вонгви. Ни разу не слышала! Что за чертовщина!

– Правильно, вы же не живете в Корее… – пожал плечами Ком Хен. – Это наши предания.

– Смею заметить, и вы тоже сейчас не у себя на родине! Да и вокруг российская действительность, в которой всяким разным «вонгвигам» не место! – огрызнулась я. Так хотелось найти всему какое-нибудь рациональное объяснение, но, видимо, моим мечтам не суждено было сбыться.

– Да… вонгви нехарактерны для России и не могут появиться тут самостоятельно. – Ком Хен, казалось, не заметил моей злости. – Отсюда закономерный вопрос. От кого из корейцев вы в последнее время принимали подарки? Может быть, у вас был роман с кем-то из студентов?

– Почему вы об этом спрашиваете? – мигом насторожилась я. Неужели он правда думает, что такое способен сотворить кто-то из иностранных студентов? Никакого романа не было, но сам факт заинтересованности меня напрягал. – Моя личная жизнь – это моя личная жизнь, я не обязана ни перед кем отчитываться. Тем более… тут я не могла решить, что лучше: «тем более перед красивым малознакомым мужчиной» или «тем более перед собственным преподавателем».

– Не обязаны, но… – Ком Хен задумался. – Если я вам расскажу одну историю, вы обещаете не поднимать меня на смех. Вы мне поверите?

– Я поверю и черту лысому, если он даст более или менее внятное объяснение случившемуся! – буркнула я и тут же спохватилась: – Ой, простите. Это все нервы.

Ком Хен промолчал, из чего я сделала вывод, что прощать он не собирается. Но в данный момент меня это не особенно волновало.

– Дело в том…. – Он закусил губу. – Я – комсин.

– Кто-кто?

Я посмотрела на немного смутившегося Ком Хена, пытаясь понять, насколько он серьезен и, вообще, что все это значит. Сначала вонгви, теперь вот не менее загадочный комсин. За что мне все это? Я вроде бы была хорошей девочкой, вела себя прилично, училась прилежно. А то, что мне не давался корейский язык, еще не повод насылать на меня всю проживающую в безусловно славной стране нечисть!

Пока я жалела себя и размышляла, Ком Хен продолжил:

– По легенде, прародителем корейцев был Тангун, женившийся на медведице, которая превратилась в женщину…

– Так-так! – Я замахала руками. – Мне, если можно, чуть короче и проще… Я сейчас вообще воспринимаю все с трудом.