В клочья - [36]
сердце смущѐнно сжимается в груди от переизбытка чувств.
Я отпускаю телефон, и он падает на пол. Тупой телефон. Вот сидела я себе совершенно
счастливая, делая домашку, как прилежная ученица, занималась своими делами. И затем появился
мой чѐртов телефон и всѐ испортил. Джек появился и всѐ испортил. Почему я не могу просто
наслаждаться крошечными частичками надежды ещѐ несколько дней, прежде чем всѐ взорвѐтся?
Правда в том, что я не надеялась ни на что, пока всякая надежда не ушла. Теперь я могу
признаться, что часть меня (очень немаленькая) думала, что между нами может что–то быть. И эта
часть так отчаянно хотела этого, что по лицу потекли слѐзы, и я не знала что делать.
Музей. Бессмысленный, пыльный, скучный музей, полный гиперактивных детей. Фантастика.
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
Глава 20
Я проведу субботу с Джеком, зная, что:
а) я убила его сестру;
б) он не хочет меня поцеловать.
Нормальный человек не сможет думать об этом одновременно. Нормальный человек,
вероятно, будет больше обеспокоен пунктом а), чем пунктом б). Из чего следует, что со мной,
очевидно, что–то не так.
Знаю, я должна держаться от него подальше. Я просто должна придумать какое–нибудь
оправдание и обещание. Может, он написал мне для того, чтобы поблагодарить за то, что рассказала
ему о поездке. Но если бы я продолжала оправдываться, то он, конечно, через некоторое время
остановился бы. Всѐ просто. Я никогда не беспокоилась о том, что говорю что–то не так или о том,
что нужно держаться подальше, или о случайной исповеди. Без вопросов, это было бы правильнее
сделать. Но я хочу его увидеть. Даже если это будет в долбанном музее... как друзья. Я просто хочу
быть рядом с ним и не совсем понимаю почему.
Призрак Тары изо всех сил старается раздражать меня из–за этого, но у меня всѐ лучше и
лучше получается блокировать еѐ. Один из еѐ колючих комментариев иногда попадает в самую цель,
заставляя меня чувствовать себя безобразной, дешѐвой и виноватой. Как в тот момент, когда она
сказала, что мой топ выглядит нормально... а я втянула живот и старалась не дышать. Я скомкала его
и выбросила в мусорное ведро на кухне. Папа нашѐл топ и, думаю, он купился на мою историю с
разлитым оливковым маслом. И с тех пор верхняя часть топа вся в остатках карри и ореолах от
чайных пакетиков, так что он не может догадаться.
Я рассказала Касс, что папа возьмѐт меня с собой, чтобы посетить Нан и Грампс. Она
ухмыляется и говорит.
– Лучше ты, чем я.
У Касс была только одна бабушка, мама еѐ мамы, которая жила в Сиднее. За всю свою жизнь
она видела еѐ только три раза. Старые люди выводят Касс из себя, как и я, кажется. Они всегда
такие... спокойные. Хорошо, может быть, из тех, кого я знаю, такой только один, но Нан всегда:
"Что за спешка? У тебя же есть время ещѐ для чашечки чая, разве нет?"
Я жалею о том, что собралась увидеться с Нан и Грампсом. Они живут рядом с пляжем в
Сассексе. Это довольно прохладное место, как раз то, где я могла бы нормально функционировать
прямо сейчас. Нан звонила мне с того момента, как я вернулась в Шотландию, стараясь зайти и
проведать меня, чтобы "избавить от всего произошедшего". Если бы всѐ было так просто.
У меня заняло вечность, чтобы решить, что одеть в субботу, в частности вместе с Тарой, всѐ
время трещащей мне на ухо. "Хмм... Не думаю, что Джеку понравится этот цвет" и "Ну, если ты
думаешь, что этот топ подойдѐт к этим джинсам, то я уверена, что всѐ в порядке. Правда". Я надела
самую красивую одежду, которая не попадает на территорию свиданий. Не то, чтобы я знаю, как
люди одеваются на свидания. Так что я надела мои любимые джинсы и красный топ. Люди всегда
говорили, что я хорошо смотрюсь в красном. Не знаю, почему, и не уверена, что верю им. Я
смотрюсь в зеркало (с Тарой, ухмыляющейся из–за плеча, конечно). Не дерьмово, не удивительно –
просто хорошо. Полагаю, красный смотрится хорошо на моей супербледной вампирской коже.
Минимум макияжа: несколько взмахов кисточкой от туши и пару мазков блеска для губ. Я собираю
волосы в беспорядочный конский хвост и вот я готова. Почти. Открываю верхний ящик моего
ночного столика и достаю мамино ожерелье. Оно изумрудное, на серебряной цепочке – простенькое,
но очень красивое. Мама говорила, что изумруд подходит к цвету моих глаз, я всегда хотела, чтобы
это было правдой. Всякий раз, когда я восхищалась им, она говорила: "Однажды оно станет твоим".
Мы никогда не думали, что "однажды" настанет так скоро.
Я надеваю ожерелье на шею, и оно идеально сидит на моей ключице. Единственное идеальное
место моего тела. Я закрываю ящик, но не достаточно быстро, чтобы проигнорировать то, что лежит
среди остальных моих украшений. Кольцо. Кольцо Тары.
Очень рискованно держать его здесь, но я не знаю, что с ним ещѐ сделать. Я не могу так
