В капкане - [22]

Придерживая фуражку, «капитан» отдавал громкие приказы на корму.

— Держи правее! Полный газ!

— И так держу, — угрюмо отвечал «матрос». — И так, до отказа.

Вероятно, мотор спасателей был мощнее рыбацкого, потому что расстояние между лодками постепенно сокращалось. Через минуту-другую уже различалась фигура беглеца: прямая, не очень высокая, широкоплечая. Впрочем, определить рост человека в сидячем положении не так просто, как кажется: иные люди обладают такими длинными ногами, что, простите, костыли короче. Ширина плеч тоже обманчива. Плащ-палатка, скроенная под реглан, может скрыть любые пропорции. Словом, человек есть, а примет — нет.

Совершенно некстати в кармане Полынцева завибрировал мобильник. Звонок можно было бы пропустить — разговаривать в такой обстановке по меньшей мере неловко — но вдруг на том конце случилось что-то страшное.

— Да! — гаркнул он сквозь ветер, приложив трубку к уху.

— Але, Андрюха, ты сейчас где? — донесся, как из загробного мира, тихий голос Мошкина.

— Говори громче, я в погоне за рыбаком.

— Тебе, что, заняться нечем — рыбаков гоняешь?!

— Громче, я не слышу!

— Я говорю, ты что, блин, рыбнадзор — рыбаков гоняешь?!

— Он с нашего острова отплыл.

— Вплавь?

— На моторке.

— А ты на чем?

— А я, блин, вплавь! — рявкнул Полынцев раздраженно.

— Шутишь, что ли?

— Нет, не шучу. Плыву кролем, уже догоняю. Ты чего хотел? Говори быстрей, а то рука занята, грести трудно.

— Я сейчас скажу, только ты не захлебнись.

Полынцев закрыл рукой второе ухо.

— Давай, я воздуха набрал.

— Старик наш оказался с двойным дном. Отпечатки пальцев принадлежат совсем другому человеку.

— Кому?

— Ранее судимому выходцу из Украины.

— Вот это номер. А как же… А где же… Я ничего не понял. А где тогда тот, который наш? Или это один и тот же, под разными фамилиями?

— Я сам пока не понял. Давай, гони своего рыбака, может, он что прояснит.

— У меня тоже есть новость. Вернусь, расскажу.

— Ага. Семь футов под килем.

Отключившись, Полынцев обернулся к спасателю. Тот воровато отвел глаза. Видимо, подслушивал. Занятная история получается: судимый дед, судимый атлет, ночная стрельба на пляже — цепочка, однако. Осталось пристроить сюда трехкомнатную квартиру и ее нового хозяина… и гробокопателя… и кавказца. Нет, все вместе никак не складывается. Надо разбивать на звенья. Пока — только дед и спасатель, а дальше будет видно.

Между тем, лодки сближались. Расстояние между ними сократилось метров до 30–40.

— Он нас заметил! — громко крикнул культурист. — Петлять, паскуда, начал.

Действительно, рыбацкая моторка виляла из стороны в сторону, создавая встречные волны, на которых спасательная лодка прыгала, как телега на кочках.

Пассажирская «Ракета», скоростное судно на воздушной подушке, появилась неожиданно и эффектно. Белая, высокая, с длинными подводными крыльями, она неслась по реке, как междугородный автобус по трассе. Спасатель взял руль вправо, пропуская ее по левому борту. Рыбак поступил иначе. Заложив крутой вираж, он бросился влево, ей наперерез.

— Давай за ним! — крикнул Полынцев, видя, как беглец уходит.

— Я не самоубийца.

— Давай, говорю! У нас мотор сильнее, успеем!

Атлет, скрепя сердце, повернул руль в обратную сторону.

— Пеняй на себя, лейтенант.

Рыбак проскочил перед «Ракетой» метрах в 20. То же самое успел бы сделать и Гарик, если б не бензин. Он кончился именно тогда, когда больше всего был нужен…

Спасательная лодка, только чудом не обняв «Ракету», кубарем отлетела от ее белого борта в гребне мощнейшей волны. Полынцев взмыл в воздух, словно прыгун на батуте. «Куда меня выбросит? — думал он, акробатически кувыркаясь. — Только бы не затянуло под «Ракету»…

В эти, возможно, последние секунды своей жизни, ему вспомнилась старая дворовая песенка. Надо сказать, к месту вспомнилась, ко времени.

Сюжет подъездного шлягера был удивительно прост и печален. Одно начало чего стоило.

В океане, средь могучих волн,

Где дельфины нежатся с пеленок.

Вдруг попался под рыбацкий борт,

Маленький попался дельфиненок.

Далее события разворачивались не менее трагедийно. Мамаша-дельфиниха, увидев, что ее детеныша разорвало гребным винтом, бросилась на баркас в лобовую атаку.

И тогда, от горя обезумев,

Бросилась она в корабль пулей.

Она таранила судно раз за разом, пытаясь раскроить борт, но лишь сама получала жуткие увечья и, в конце концов, потеряла сознание.

На этом месте девчонки, перед которыми Полынцев бренчал на гитаре, обычно плакали, сам же он держался, правда, в горле саднил шершавый сентиментальный комок. Финал истории по накалу ничуть не уступал завязке.

Когда мамаша таки пришла в сознание, глаза ее ничего не видели, потому что в них стояла густая кроваво-красная пелена. А, впрочем, лучше автора не скажешь.

А когда в сознание пришла

После той очередной атаки,

Вырывались слезы из груди,

Алые, в крови, как будто маки.

Здесь девочки хором рыдали, а Полынцев, переживая, сурово молчал.

И вот теперь в голове его звучали слова именно этой песенки. Ему не хотелось попадать под гребной винт, не хотелось повторять судьбу дельфиненка, не хотелось оказаться на темном речном дне. Ему было нестерпимо жаль себя — дурака.