В канун грозных потрясений: Предпосылки первой Крестьянской войны в России - [87]

После этого Годунов «в совете не бывает вместе с другими, а у него есть свой двор в том же дворце в Кремле, куда съезжаются на совет». Шуйский, будучи шурином Годунова, «мирит его с остальными, убеждая их, чтобы они без него ничего не делали и великого князя не избирали. Они действительно соглашаются и думают скоро избрать великого князя, но ни на кого не указывают, только на князя Федора Романовича (Никитича. — А. З.). Все воеводы и думные бояре согласны избрать его, ибо он родственник великого князя. За Годунова же стоят меньшие бояре, стрельцы, ибо он хорошо платил им, и чернь». В приписке к письму А. Сапега передает новое сообщение, на этот раз полученное от подвыпившего купца из Смоленска. По словам купца, выборы состоятся на сороковой день по смерти царя; за Федора Никитича стоит уже «большая часть воевод и думных бояр», а за Годунова — только «некоторые думные бояре и воеводы, а стрельцы все за него стоят и чернь почти вся»[714].

13 (23) февраля 1598 г. в очередном письме Радзивиллу А. Сапега вновь подчеркивал, что в связи с предстоящими выборами в Москве «великое замешательство». Передавал он и слух о том, что царь перед смертью назвал четырех кандидатов в преемники — Федора и Александра Никитичей, Мстиславского и Годунова. «Воеводы и думные бояре согласны выбрать одного из них (Романовых. — А. З.).. чернь и стрельцы сильно стоят за Годунова».

О стремлении боярской оппозиции дать бой Годунову писали и другие современники событий. Немецкий агент из Пскова передавал 18 (28) февраля слух, будто «за последние две недели в Москве из-за этого нового царствования (Годунова. — А. З.) возникла великая смута. Важнейшие [из русских] не хотят признавать Годунова великим князем. Недавно печерский игумен написал к монахам; они тоже не захотели присягнуть без грамоты от своего игумна»[715].

Сквозь дебри измышлений, порожденных недостоверными рассказами, все же вырисовывается совершенно определенная картина придворной борьбы, которая объясняет отъезд Бориса из Москвы. Всесильный при Федоре правитель теперь предпочитал дирижировать событиями, находясь вне «Царствующего города». Его опорой были дворянство и стрельцы. Пользовался он и поддержкой «черни».

Положение в столице в январе — начале февраля 1598 г. хорошо описывает К. Буссов. После смерти Федора вельможи начали вести агитацию против кандидатуры Бориса в цари. Они говорили «перед народом о его незнатном происхождении и о том, что он недостоин быть царем». Борис и Ирина вели себя хитро. Царица призвала сотников и пятидесятников города, обещала их щедро наградить, если они убедят население столицы ни на кого, кроме Бориса, не соглашаться, когда народ позовут для выбора царя. Впрочем, и у самого правителя были сторонники: влиятельные монахи, вдовы и сироты, «длительные тяжбы которых он справедливо разрешил», а также те бояре, «которым он дал денежную ссуду», чтобы они уговаривали народ выступить за него[716].

Наиболее продуманным и далеко рассчитанным ходом Бориса было требование созыва Земского собора, который должен был избрать царя, т. е. он хотел придать своему избранию характер волеизъявления «всей земли». Жак Маржерет писал, что Борис требовал «созвать сословия страны, именно: по восемь или десять человек от каждого города, чтобы вся страна единодушно приняла решение, кого следует избрать». С 20 января по 20 февраля в Новодевичий монастырь потянулись шествия, участники которых просили Ирину дать «на Московское государство» Бориса. В них принимали участие патриарх Иов (один из наиболее деятельных сторонников Бориса), Освященный собор, бояре и дворяне, приказные люди, гости и «много московского народу»[717].

Красочный рассказ об этих шествиях содержится в «Ином сказании» («Повесть 1606 г.»). Борис якобы «от народнаго же множества по вся дни понужаем к восприятию царства». Но этот народный «крик души» был не что иное, как хорошо организованное мероприятие «советников и рачителей» Бориса. Именно они «принудиша народи», в то время как «велицыи же бояре… даша на волю народу»; «не хотяху же кто Бориса, но ради его злаго и лукаваго промысла и никто же сме противу его рещи». В Новодевичий монастырь «мнози же суть и неволею пригнани, и заповедь положена, еще кто не приидет Бориса на государство просити, и на том по два рубля правити на день». Для надзора были назначены приставы, которые принуждали простолюдинов «с великим воплем вопити и слезы точити». «Они же, не хотя, аки волцы, напрасно завоюще, под глазы же слинами мочаще, всяк кождо у себе слез сущих не имея»[718]. О том, что сторонники Бориса «стали подстрекать простонародье», пишет и К. Буссов. Они предупреждали, что правитель может постричься в монахи, и «из-за этого в простом народе началось большое волнение, стали кричать, чтобы вельможи прекратили совещания… шли вместе с ними к Новодевичьему монастырю»[719].

Шествия проходили во время подготовки и проведения заседаний соборного типа. 17 февраля 1598 г. Борис Годунов был избран на царство[720]. О подготовке собора сообщал немецкий агент из Пскова в депеше от 28 февраля: недели три или четыре назад (т. е. в начале февраля) «выписали для выборов духовных прелатов, воевод и некоторых именитых бояр из главных городов, как-то Новгорода, Пскова, Onür’а и проч., важнейших из общества; так как имели в виду избрать великого князя, то их потребовали к присяге. По таковом призыве к избранию на их место были тотчас назначены другие воеводы, родственники (приверженцы?) Годунова». Борис, по его мнению, «сел на царчетво насилием»