В канкане по Каннам - [136]

Кейт с Дарреном принялись рассматривать картины, на которые она показала. На одной была изображена темноволосая женщина в профиль: два больших глаза с сине-зелеными ресницами, красные губы и черные брови — все это уместилось на одной половине ее лица. На другой темноволосая темноглазая женщина превратилась в цветок — ее лицо было словно раскрывшийся бутон, а тело — стебель. Несмотря на абстракцию, в обеих женщинах можно было узнать Одиль.

— Гораздо больше напоминают меня нынешнюю, — усмехнулась Одиль, показывая на свое перекошенное лицо.

— Когда он вас рисовал? — спросила Кейт, а в голове у нее уже теснилось множество других, более личных вопросов. Пикассо был вежливым или грубым человеком? Были ли они любовниками? Ведь, как известно, он вел свободный образ жизни. И Одиль тогда была очень привлекательна.

— В пятидесятые годы, когда он жил в Жуан-ле-Пен.

Кадык Даррена задергался от благоговейного восторга.

— Должно быть, это стоит… — Его глаза с, густо накрашенными ресницами были широко открыты, в них читалось любопытство.

— Миллионы, — спокойно сообщила Одиль. — Десятки миллионов.

Даррен расхаживал между рядами картин с видом хранителя королевского собрания живописи.

— Здесь представлены все этапы его творчества, так ведь? Это потрясающая коллекция.

— И к сожалению, она постоянно растет в цене.

— К сожалению?! — воскликнула Кейт. — Что плохого в картинах стоимостью в десятки миллионов?

Старуха пожала плечами:

— Это с какой стороны посмотреть. Понимаете, деньги меня не волнуют. Я всегда хотела лишь одного — чтобы дорогие мне картины висели у меня дома. И я могла бы любоваться ими. Но сейчас это уже невозможно. В наши дни все, к чему прикасался Пикассо, стоит целое состояние. Как, вероятно, и тысячи вещей, не имеющих к нему отношения. Если бы кто-то знал, что у меня есть эти картины, я не могла бы даже посмотреть на них. Мне пришлось бы подвести к каждой сигнализацию, поместить их в защитные контейнеры, нанять вооруженную охрану. Или даже отдать в банковское хранилище. — Она замолчала и вздохнула. — Теперь, конечно, мне придется это сделать.

— Придется? — эхом отозвалась Кейт. — Почему?

— Потому что кое-кто знает, что они здесь.

— Кто?

Наступило молчание, а потом Даррена как прорвало.

— Да! — закричал он, прерывисто дыша от возбуждения. — Я все понял. В этом-то все и дело. Вот за чем охотятся братья Хардстоун! Это и есть их грандиозный план!

— Ты хочешь сказать… — Кейт удивленно посмотрела на своего бывшего коллегу.

— Конечно, им нужны картины Пикассо! — воскликнул Даррен. — Хардстоуны планировали ограбление. Хотели украсть эти картины и тайно продать их какому-нибудь частному коллекционеру. Готов спорить, у них был конкретный заказ. Картины исчезли бы без следа, о них никто бы не знал. Я ведь прав? — обратился он к Одиль.

— Думаю, да! — Носком элегантной черной туфельки Одиль потерла невидимое пятнышко на блестящем деревянном полу.

— Да! — Даррен ударил невидимого противника. — Наконец-то тайна разгадана! Господи, жаль, что здесь нет Крайтона!

— И мне тоже, — грустно сказала Кейт, понимая, что разгадана не одна тайна. Вероятно, призрак тоже имеет какое-то отношение ко всей этой истории. Она взглянула на Одиль. — Кто-то был в доме и хотел напугать меня. Крайтон и в этом оказался прав.

— Дорогая, я должна извиниться перед тобой, — сказала Одиль. — Я подозревала, что кто-то узнал о картинах, еще до того, как уехала в Париж. Помнишь, как мы познакомились?

— Когда вы упали на мостовую… О, теперь понятно. Вы хотите сказать, что не падали?

Седая голова медленно качнулась из стороны в сторону.

— Только когда кто-то стукнул меня сзади по голове. — Она дотронулась до затылка. — К счастью, у меня крепкие кости. А они очень торопились, поэтому ударили несильно. Когда ты появилась из-за угла, они рылись в моей сумке в поисках ключей от дома.

— Понятно, — медленно выдохнула Кейт. — Но ведь они очень сильно рисковали, верно? Кто угодно мог увидеть… Ведь день был в самом разгаре.

— Дорогая, ты забываешь о том, что это было время ленча, — слабо улыбнулась Одиль. — Все вокруг были заняты гораздо более важными вещами. Поэтому я и попросила тебя присмотреть за домом. Мне казалось, что человек моложе и сильнее, чем я, несколько охладит их пыл.

— Спасибо большое, — недовольно сказала Кейт. — Значит, вы оставили меня на растерзание Хардстоунам.

Здоровый глаз старухи умоляюще посмотрел на Кейт.

— Поверь, тогда еще я не знала, кто эти воры. И не понимала, что происходит, пока сейчас не услышала слова твоего друга. Но если он прав — а я в этом уверена, — ситуация очень серьезная. Марти Сен-Пьер — очень неприятная личность.

«Скажите это кому-нибудь другому!» — подумала Кейт и произнесла:

— Только посмотрите, что случилось с Крайтоном.

— Вот именно. Кейт, дорогая моя, я не хочу, чтобы что-нибудь подобное случилось с тобой.

«В этом мы солидарны», — подумала Кейт.

— Но как Хардстоуны узнали о картинах? — вслух размышляла она. — Если они десятки лет были спрятаны? Кто еще о них знает? — Она вопросительно взглянула на графиню. — Фабьен? — Конечно, он обязательно должен быть в курсе. Одиль не могла скрывать это от него. И то, что секрет стал известен еще кому-то, прямо подтверждает, что Фабьену нельзя доверять. И графиня, его большая поклонница в прошлом, сейчас все поймет.