В излучине Дона - [37]

* * *

Утром с Прохоровичем отправляемся в мотострелково-пулеметный батальон. Комиссару надо познакомиться, а мне поговорить с командирами, бойцами о предстоящих боях. До сих пор батальон наступал при поддержке танков, теперь из-за потерь пехотинцам, возможно, придется действовать самостоятельно.

Старшего лейтенанта И. А. Суха находим в неглубокой лощине. Порядок на КП хороший, нет лишних людей, толчеи.

Коренастый, бритоголовый, с твердым взглядом широко посаженных глаз, Иван Акимович всегда производил на меня впечатление человека железной выдержки и невозмутимости. Но сегодня он как-то сник и выглядит сильно усталым, даже вроде подавленным. Таким я его еще не видел.

Невольно припоминается встреча с Сухом в первых числах июля. Тогда он только что принял батальон. Служебная аттестация его была превосходной, и мне захотелось взглянуть, как новый комбат готовит людей к боям.

Ранним утром мы выехали в поле, на место, отведенное для учений. Рота, которой предстояло провести учебный бой, была недавно сформирована, и, не очень уверенный в ней, Иван Акимович заметно нервничал.

Вот наконец она прибыла. Но в каком виде! Компактно шел лишь головной взвод, другие два сильно растянулись. К тому же они двигались без боковых дозоров.

Я хотел выговорить командиру роты, но Сух опередил меня. Попросив разрешения, он побежал навстречу подразделению, остановил его, сделал бойцам замечание, приказал построиться как следует и только после этого разрешил продолжать марш.

Тактическое занятие на оборону комбат организовал довольно интересно. Он дал вводную, по которой якобы роте противостоит батальон противника, усиленный пятью танками. В скором времени ожидается его наступление. Иван Акимович указал рубеж, на котором рота должна закрепиться, и границы ротного района, а также время готовности обороны. В дальнейшем он предоставил командирам полную инициативу.

Но лишь только взводы рассыпались и стали рыть ячейки, Сух пошел вдоль обороны, отдельными замечаниями помогая бойцам исправлять ошибки. Вот он у бронебойщиков. Чтобы проверить, правильно ли они выбрали позицию, ложится сам. Потом встает и заставляет по очереди ложиться всех пэтээровцев. И тут они убеждаются, что видимость у них неважная.

Сух оглядывается кругом, предлагает расчетам передвинуться на несколько метров.

— Ну, как теперь?

— Конечно лучше, — улыбается командир отделения.

Пройдя дальше, старший лейтенант замечает неполадки у истребителей танков.

— Чем будете танки противника встречать?

— Связками гранат, — без запинки отвечает спрошенный.

— А где у вас связки?

— Так мы думали это просто учебное занятие. А связать их недолго.

— Не просто приготовьте связки, — поучает командир. — Привяжите к палке несколько камней, чтобы по весу примерно связке гранат равнялись, и тренируйтесь в бросках. Кто дальше и точнее бросит, тот и победитель. А мне потом доложите.

Прошло немного времени, и вот уже звонкий голос Суха слышен на правом фланге:

— Третий взвод, почему отстаете? Скоро противник в атаку пойдет, а у вас окоп не готов. А где у вас бутылки с зажигательной смесью? — И к командиру роты: — Сделайте в батальон заявку на необходимое количество бутылок.

Тогда Иван Акимович выглядел таким воодушевленным, так сумел заинтересовать всех, от командиров до бойцов, что я просто радовался его энергии, выдумке, а больше всего тому, что бригада приобрела такого опытного командира.

И вот теперь как будто подменили человека.

— Что с вами, Иван Акимович? — осведомляюсь я с тревогой. — Не больны ли?

— Физически я здоров, товарищ полковник, а душа болит. Потери несем большие, и главным образом от бомбежек. А что делать? Укрыться негде, как говорят: «степь да степь кругом».

— Каково настроение бойцов? — интересуется Прохорович.

— Бойцам — что? Они за людей не отвечают. Командирам же и за себя и за людей больно. А больше всего горько оттого, что изменить ничего не можем.

На правом фланге застрочил пулемет, ему ответили автоматы.

— Узнай, что там в первой роте! — отрывисто бросает Сух телефонисту.

Через минуту тот докладывает:

— Фрицы стреляли по нашему дозору во время смены. Потерь нет.

— Ладно…

— Ну-ка, где у тебя роты? — спрашиваю Ивана Акимовича. — Надо сходить туда.

Комбат расстегивает планшет, водит пальцем по карте:

— Вот тут первая рота, здесь вторая. — Третья — в резерве. Куда пойдете?

Прохорович с комиссаром батальона идут во 2-ю роту, мы с Маслаковым — в правофланговую, 1-ю.

Минуем танки, замаскированные травой. Маскировка эта так, больше для успокоения совести. В степи с воздуха машины отлично видны противнику, но иных средств, кроме травы, чтобы укрыть их, нет. В землю зарывать — много труда и времени, к тому же мы не обороняемся, а наступаем.

Командир 1-й стрелковой роты лейтенант по фамилии, если мне память не изменяет, Егоров отдыхает у стога соломы. На белобрысой голове загрязнившийся бинт с подсохшим кровяным пятном. Белки глаз красные. Слушая, Егоров нагибается, приближая левое ухо.

— Что с вами?

Лейтенант понимающе кивает головой:

— Вы про глухоту мою? Правое ухо отказало после вчерашней бомбежки.

— Врачу показывались?