В изгибе развития - [28]

Как только они вошли в помещение, Ник Лов почувствовал, как его руку в наручнике дёрнуло вниз, и он увидел, что это Сол сначала опустился на колени, а затем распростерся было ниц. Но браслет помешал Солу, и Ник Лов встретил его недоумённый взгляд. Ещё не успев сообразить, что распластание есть очередной ритуал унижения, который он уже мысленно сам себе постановил выполнять, Ник Лов почувствовал удар палкой по голове. Ругая себя за медленную реакцию, Ник Лов бухнулся на пол и, подражая Солу, распластал руки, прижав голову лбом к полу.

После небольшого молчания Них Лов услышал голос одного из сидящих за столом:

— Нетленная память Его Могущества Ша Вайна Великого удовлетворена вашей покорностью! Справедливый Суд разрешает вам встать.

Ник Лов, стараясь теперь ко всем подражать Солу, встал и внимательно начал разглядывать сидящих перед ним судей. Слева от него сидел смуглый мужчина с кудрявыми чёрными волосами средних лет, с серьёзным лицом, но каким-то отсутствующим, незаинтересованным взглядом. Скользнув глазами по обоим подсудимым, стоящим перед ними, и даже не задержав взгляда на том месте, где должен был быть у Ник Лова номер, мужчина в жёлтом равнодушно отвернулся. В отличие от него более пожилой, тучный мужчина тоже в жёлтом комбинезоне, сидевший справа, смотрел на подсудимых очень внимательно. Долго и молчаливо разглядывал он сначала Ник Лова, всю его фигуру, не пропустив и отсутствия номера на левом предплечье. Так же внимательно, хотя, как показалось Ник Лову, не так долго, пожилой рассматривал и Сола.

«На жёлтых действительно номеров нет, — отметил про себя Ник Лов. И досадливо потёр болезненную шишку на голове от удара дубинкой. — Стало быть, они сохранили свои имена! Интересно будет их узнать». И почувствовал, что ему станет больно оттого, что имена могут быть ему знакомы, хотя и понимал, что никакого знака равенства между этими людьми и их предками, его достойнейшими друзьями, ставить нельзя.

Старший несколько раз перевёл взгляд с одного подсудимого на другого, как бы решая, с кого начать. Скосив глаз направо, Ник Лов увидел, что синий с жёлтой повязкой, по-видимому секретарь суда, смотрит на пожилого и держит и руке тонкую палочку, похожую на карандаш. На столе перед ним лежит маленький белый прямоугольник.

«Если это действительно карандаш и бумага, стало быть, не все на корабле неграмотны», — подумал Ник Лов. И тут голос пожилого в жёлтом наконец прервал молчание:

— Космит две тысячи шестьсот шестьдесят один, — Ник Лов автоматически отметил, что жёлтый произносит номер правильно, по разрядам, а не перечисляет цифры, как это делал Сол, — перед, лицом Божественного Ша Вайна поклянись, что будешь говорить правду Справедливейшему Суду.

— Клянусь, — сейчас же ответил Сол, — клянусь говорить только правду.

Старший в жёлтом немного помолчал, как бы думая, что сказать дальше, и, посмотрев на Ник Лова, произнёс:

— Ты, космит, который осмелился посягнуть на божественный номер, даруемый Могуществом Высших, поклянись перед ликом Ша Вайна Великого, что будешь говорить правду! — Клянусь, — коротко ответил Ник Лов, сдерживая своё негодование перед этим беспрерывным повторением пышных титулов того, кто был всего лишь человеком — умным, как помнил Ник Лов, и подлым, как теперь он более и более убеждался.

— Твои слова мало стоят, — сказал в ответ на клятву Ник Лова пожилой в жёлтом, бывший здесь, несомненно, главным, — но таково нерушимое правило Справедливейшего Суда.

— Космит две тысячи шестьсот шестьдесят один, — обращаясь к Солу, сказал старший судья, — ответь, как возник огонь на территории, где тебе милостью Высших дозволено было работать по приготовлению пищи. Но говори правду!

— Я, — немедленно ответил Сол, — гуляя со своей девушкой проходил по земле, немного отдалившись от завода, ибо я был свободен и транспортёр в это время, по расписанию вахт, крутил другой.

«Все слова остались прежними, — заметил про себя Ник Лов. — Расписание, вахты и так далее. А вот люди…».

— Проходя мимо холма, — продолжал Сол ровным голосом, — я увидел что-то жёлтое, живое, неизвестное. Мы подошли, и я понял, что это огонь, о котором я много слышал и о котором нам рассказывали чтецы сказаний, когда дарили нам своё мудрое знание. Огонь действительно манил нас, но трогать себя не позволял — обжигал. Мы с девушкой, её номер — два семь восемь два, погрелись и попрыгали у огня. Нам было так интересно, что я решил попробовать, как он действует на кашу.

Ник Лов понял, что наивная ложь Сола сейчас будет разоблачена, но не знал, чем он мог бы ему помочь. Он даже слегка дёрнул его наручником, но тот не обратил на это внимания.

— Допустим, что это было так, — сказал пожилой судья. — Но пищу, как это явствует из донесения арестовавшего вас наряда, вы грели в металлическом совке. Откуда у вас был совок и почему вы несли с собой дарованную космитам Божествами пищу — белковую кашу, если ты не знал, что встретишь огонь?

На лице молодого судьи промелькнули признаки внимания. Пожилой же весь подался вперёд, как бы показывая всем своим видом, что сейчас уличит подсудимого во лжи.