Ник Лов просыпался, медленно освобождаясь от сонного оцепенения. Ещё не прошло ощущение тяжести и теплоты в голове, но сознание уже вернулось. Оно возвратилось в неуловимый миг, как всегда возвращается к просыпающемуся человеку, как возвращалось к Ник Лову, когда он, ещё будучи на Земле, просыпался от обыкновенного человеческого сна. Но это пробуждение не было обыкновенным, и мысль эта была первой, после того как он осознал, что просыпается, и ощутил радость от возвращения к жизни. Ник Лов знал, что приходить в себя будет медленно, что нельзя торопиться, и потому не спешил вырваться из цепких объятий сна. Но он уже был уверен, что всё прошло благополучно и перед ним открывается новая жизнь, отделённая от прежней большим интервалом времени.
«Наверняка прошли многие месяцы, а может быть и годы», — подумал Ник Лов.
Но эта мысль была раздражающей, а правила пробуждения предписывали исключить раздражающие мысли и предаться приятным воспоминаниям. Его чувства и тело ещё не подчинялись разуму, слабость и истома предрасполагали к полудремоте, и воспоминания, подобные легкому сну, овладели им.
Звездолёт Большого Космоса «Земля XXVI» прошёл более половины пути. Давно позади все ускорения, полёт проходил вдали от влиятельных гравитационных масс и шёл спокойно. За три года Земля отдалилась на столь большое расстояние, что радиосвязь с нею прекратилась. Но звездолёт был полностью автономной системой и в опеке со стороны Земли не нуждался. На нём поддерживалась земная сила тяжести, экипаж втянулся в обычный, не слишком напряженный ритм работы, который тем не менее не оставлял времени для пустого безделья и скуки.
Младший кибернетик Ник Лов привычно нёс свои вахты при большом электронно-биологическом мозге. Система биоэлектронного мозга, обслуживание которого в основном выполнялось автоматами, по существу нуждалась не в дежурных кибернетиках, а, как шутя говорил сменщик Ник Лова, такой же молодой, как и он, кибернетик Ван Ди, в обыкновенных скотниках. Мозг-Вычислитель был продуктом биологического синтеза со встроенными электронными блоками. Питание электроники осуществлялось электрическим током, а биологическая часть, как живая система, нуждалась в сложных питательных растворах. Необходимо было иногда проверять эти смеси, контролировать выброс отходов и просто содержать мозг в чистоте.
— Совсем как скотник, который ухаживает за телком, — посмеивался Ван Ди, занимаясь чисткой, требовавшей тщательности и внимания.
— Странное сравнение, — возражал Ник Лов. — Да и где ты имел дело с телками? В скотном вольере звездолёта, что ли? Так туда тебя, во избежание заразы, не пустят! За телками ухаживает специальный робот, — Ник Лов хитро глянул на своего товарища.
— Ну не скажи, что я не общаюсь с телками, — сразу же ехидно парировал Ван Ди. — У меня есть основания думать, что один из них мне встречается на пути довольно часто, — И Ван Ди подмигнул Ник Лову.
— Вас понял! Смотри только, как бы я не забодал тебя, Ди, когда у меня вырастут рожки, — отвечал Ник Лов, — Ну а Большой Мозг, — продолжал он, — «телок» уникальный. Он знает всё, что знаешь ты и ещё сто таких, как ты, знали, знают и будут знать! Уловил?
— Нет, — отвечал Ван Ди. — Я знаю то, что он никогда не узнает. Я могу чувствовать, двигаться, любить, ненавидеть. Аппарат это может?
— Конечно. Как это он не может двигаться? — уже посерьёзнев, возражал Ник Лов. — А кто рассчитывает движение звездолёта в Космосе? И управляет двигателями? Кто, как не Большой Мозг, любит порядок во всех системах корабля и так ненавидит неполадки? Стало быть, он явно одно любит, а другое ненавидит — Ник Лов отстаивал человечность Большого Мозга, для него он уже давно был личностью, а не машиной.
— Да нет, — спокойно отвечал Вам Ди, — я не о той любви. — Он немного помолчал и продолжил: — Впрочем, если природа за миллионы лет, действуя вслепую, создала нас, людей, то почему бы нам, в свою очередь, не создать новую форму жизни? И за более короткое время!
— Ван Ди ласково похлопал по одному из блоков, закрыл люк очистки и сказал Ник Лову: — Ты можешь спросить у него, — Ван Ди кивнул на блоки мозга, — что он думает о нашем разговоре. Ник Лов задумчиво посмотрел на Ван Ди и ничего не ответил.
В общем же у обоих кибернетиков было к Большому Мозгу, БМ, как они сокращённо его звали, тёплое чувство. Он совсем не был похож на старые электронно-вычислительные машины. Он был почти живым, почти. Это «почти» было за такой неощутимой гранью, что действительно трудно было различить, живое это существо или машина. Наверное, многие задавали БМ вопрос о его чувствах, его мироощущении. И хотя Ник Лов ещё на Земле, имея дело с машинами и «мозгами», давно привык к их мощи и неожиданным возможностям, этот экземпляр БМ казался ему чем-то отличным от других. Однажды и Ник Лов тоже задал БМ сакраментальный вопрос об ощущении им жизни и своего «я».
БМ ответил весьма скучным тоном, а он мог подбирать тон ответов, что, конечно, ощущает мир и себя теми элементами, которые даны в его распоряжение. Однако большее удовольствие находит в углубленном самоанализе.
