В июне тридцать седьмого... - [17]
И он проводил меня почти до самого крыльца, остановившись на улице Гороховой. Светились все наши окна. Я так боялась... А вдруг нас увидят из окна? Отец, мама, братья... Или кто-нибудь выйдет из дома на улицу. Но никого, слава Богу, не было кругом. Я повернулась — он всё ещё стоял на углу. Я помахала ему рукой. Он мне тоже помахал рукой...
Что-то случилось в моей жизни! Что-то невероятное. Гриша, Гриша! Я ждала тебя всю жизнь! Что будет? Мамочка родная, что будет?..
Боже, уже скоро два часа ночи! Он, наверное, уже спит. Спи, спи, мой любимый! Пусть тебе приснится самый замечательный сон...»
...Но Григорий Каминский в ту ночь долго не мог заснуть. Ворочался на жёсткой кушетке, скрипели пружины, и, хотя дядя поместил его в отдельную «комнату» — это была крохотная каморка с окошком, к которому вплотную подступал ноздреватый сугроб, — он боялся, что разбудит двоюродных сестёр и братьев, спавших за стеной.
Лежал на спине, стараясь не шевелиться. Сон не приходил. На потолке вяло шевелились расплывчатые тени, непонятно отчего возникающие.
«Какой огромный день! — думал Григорий. — Ещё утром была Москва, и вот я здесь, в Туле. Этот митинг... И Оля. Да, это так: вторая Оля в моей жизни. Удивительная, пылкая, ясная! Какая... — Определения не находилось, он видел перед собой её смуглое лицо, большие тёмные глаза, кудрявый локон падает на лоб. — Милая... «Что вы ещё хотите обо мне знать?» — «Всё!» Она хочет обо мне знать всё. А ведь я уже прожил большую жизнь.
Он повернулся на бок, заскрипели пружины. Сугроб в свете уличного фонаря казался голубым.
5 января 1997 года
Через два дня православное Рождество Христово. В постсоветской Москве идёт снег, и на завтра, и на рождественские праздники синоптики обещают усиление снегопада и метели.
За окном скромной комнаты в Филях — бело, деревья в снегу, лёгкие, невесомые снежинки касаются стёкол.
Пришла моя любимая кошка Кнопа. Представьте себе: шестицветная, легко запрыгнув на письменный стол, разлеглась под зелёным металлическим колпаком лампы, посматривает на меня, ждёт, когда я включу свет, — у неё здесь, среди милых безделушек, которые накапливались годами, бумаг, книг, газет и журналов, своеобразный солярий.
Сейчас, Кнопочка, сейчас...
Вот так мы с ней вместе и работаем: она, растянувшись и жмуря глаза от удовольствия под электрическим теплом, еле слышно мурлычет, а я, вытесненный на край стола, копаюсь в своей рукописи.
Собирался с утра поехать в центр погулять по Александровскому саду, пройти к храму Христа Спасителя, в котором уже идут отделочные работы, и наружные и внутренние, теперь это мой любимый прогулочный маршрут. Не собрался. Нездоровится немного.
Вот интересно! Если бы мой трагический герой возник из небытия и сейчас, немедленно, оказался в современной Москве, — он бы поверил в реальность происходящего? Сияющий золотом купол храма Христа Спасителя (который они взорвали) в снежной замети и ярких, праздничных лучах прожекторов, колокольный звон Ивана Великого в Кремле, торжественные предрождественские службы в кремлёвских церквах; через Тверскую (опять, опять Тверская! а не улица имени революционного Буревестника...) — огромный плакат: «С праздником Рождества Христова!» Сверкающие нарядные витрины магазинов, невиданное красочное изобилие на прилавках, никаких очередей... (Наши современные коммунисты не без ехидства говорят: «Пережили господ, переживём и изобилие»; следует добавить: и обратно, в социалистические бараки, где хоть и рабская, но гарантированная пайка.) Рекламы зарубежных фирм, и преобладают среди них американские. Банки, фасады частных офисов... Капитализм? Проклятый капитализм вернулся?
Нет! Нет... Всё совсем не так. Стопроцентно не так! Не знал подобного, современного «капитализма» «пламенный революционер» Григорий Каминский...
Как важны, необходимы — смертельно необходимы! — для новой России, свободной, демократической, которая сейчас рождается в муках, — историческая память, исторические знания, историческое мышление.
С этой целью — без осмысления отечественной истории мы Иваны, не помнящие своего родства — и написан исторический роман, который вы только что начали читать. Определение условно — затрудняюсь обозначить жанр предлагаемого на ваш суд сочинения; не теряю надежды: моими читателями будут прежде всего молодые...
В наши дни достаточно часто можно услышать — и от учёных мужей со всяческими степенями в том числе, — что Октябрьская революция явилась всероссийским и всемирным бедствием (и с этим я согласен), что если бы большевики не узурпировали власть, разогнав Учредительное собрание, и революционные преобразования в начале двадцатого века в России закончились бы отречением Николая Второго от престола и февралём 1917 года, то есть победой буржуазной революции, — сегодня, в конце второго тысячелетия от Рождества Христова, мы были бы самой могущественной, процветающей и свободной страной в мире.
Что ж, может быть. Вполне может быть. Но...
Во-первых, история не знает согласительного наклонения.
Во-вторых. В России в 1917 году революция — именно Октябрьская, «пролетарская», «социалистическая» — была, увы, неизбежна. Кажется, вождь мирового пролетариата в ту судьбоносную пору сказал: «Россия беременна пролетарской революцией». Что же — ещё раз, увы, — прав был Владимир Ильич, никуда не денешься: беременна, и именно этим дитятей-монстром. И — это уже третье увы — повивальной бабкой у разрушительной, смертоносной революции (когда она переросла в гражданскую войну) могла быть только одна сила — крайне левоэкстремистская, целеустремлённая, спаянная железной дисциплиной марксистская («экспроприаторов экспроприируют») партия большевиков. Да, уже тогда в руководстве ленинской партии и вокруг него было немало политических авантюристов с уголовным прошлым. Но на первых этапах «борьбы» за власть эта их суть была глубоко сокрыта. Всему своё время, господа.
История загадочной реликвии – уникального уральского сервиза «Золотая братина» – и судьба России переплелись так тесно, что не разорвать. Силы Света и Тьмы, вечные христианские ценности любви и добра и дикая, страшная тяга к свободе сплавлены с этим золотом воедино.Вот уже триста лет раритет, наделенный мистической властью над своим обладателем, переходит из одних рук в другие: братину поочередно принимают Екатерина Вторая и Емельян Пугачев, Сталин и Геринг, советские чекисты и секретные агенты ФСБ.
В психологическом детективе Игоря Минутко речь идет о расследовании убийства....Молодому следователю районной прокуратуры поручают первое самостоятельное дело: в деревне Воронка двумя выстрелами в спину убит механизатор Михаил Брынин...
Повесть была напечатана в журнале «Юность» в номерах 6 и 7 за 1982 год в разделе «Проза».
Имя Николая Константиновича Рериха — художника, общественного деятеля, путешественника, знатока восточной культуры — известно всем. Однако в жизни каждого человека, и прежде всего в жизни людей неординарных, всегда есть нечто глубоко скрытое, известное лишь узкому кругу посвященных. Был такой «скрытый пласт» и в жизни Рериха.Игорь Минутко пытается, привлекая документальные источники, проникнуть «за кулисы» этой богатой событиями и переживаниями жизни человека, оставившего, несомненно, яркий след в истории российской и мировой культуры.
Повесть о выдающемся революционере, изобретателе. За несколько дней до казни в камере смертников Н. И. Кибалтчич составил «Проект воздухоплавательного прибора», в котором впервые была высказана гениальная идея о ракете с реактивным двигателем. Книга адресована школьникам среднего возраста.
Роман «Бездна (Миф о Юрии Андропове)» известного писателя-историка Игоря Минутко посвящен одной из самых загадочных и противоречивых фигур политического Олимпа бывшего СССР — Юрию Владимировичу Андропову (1914-1984), в течение 15 лет стоявшему во главе Комитета Государственной Безопасности.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Монография составлена на основании диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук, защищенной на историческом факультете Санкт-Петербургского Университета в 1997 г.
В монографии освещаются ключевые моменты социально-политического развития Пскова XI–XIV вв. в контексте его взаимоотношений с Новгородской республикой. В первой части исследования автор рассматривает историю псковского летописания и реконструирует начальный псковский свод 50-х годов XIV в., в во второй и третьей частях на основании изученной источниковой базы анализирует социально-политические процессы в средневековом Пскове. По многим спорным и малоизученным вопросам Северо-Западной Руси предложена оригинальная трактовка фактов и событий.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.
"Предлагаемый вниманию читателей очерк имеет целью представить в связной форме свод важнейших данных по истории Крыма в последовательности событий от того далекого начала, с какого идут исторические свидетельства о жизни этой части нашего великого отечества. Свет истории озарил этот край на целое тысячелетие раньше, чем забрезжили его первые лучи для древнейших центров нашей государственности. Связь Крыма с античным миром и великой эллинской культурой составляет особенную прелесть истории этой земли и своим последствием имеет нахождение в его почве неисчерпаемых археологических богатств, разработка которых является важной задачей русской науки.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
Василий Васильевич II Тёмный был внуком Дмитрия Донского и получил московский стол по завещанию своего отца. Он был вынужден бороться со своими двоюродными братьями Дмитрием Шемякой и Василием Косым, которые не хотели признавать его законных прав на великое княжение. Но даже предательски ослеплённый, он не отказался от своего предназначения, мудрым правлением завоевав симпатии многих русских людей.Новый роман молодого писателя Евгения Сухова рассказывает о великом князе Московском Василии II Васильевиче, прозванном Тёмным.
Новый исторический роман известного российского писателя Бориса Васильева переносит читателей в первую половину XIII в., когда русские князья яростно боролись между собой за первенство, били немецких рыцарей, воевали и учились ладить с татарами. Его героями являются сын Всеволода Большое Гнездо Ярослав Всеволодович, его сын Александр Ярославич, прозванный Невским за победу, одержанную на Неве над шведами, его младший брат Андрей Ярославич, после ссоры со старшим братом бежавший в Швецию, и многие другие вымышленные и исторические лица.
Роман Раисы Иванченко «Гнев Перуна» представляет собой широкую панораму жизни Киевской Руси в последней трети XI — начале XII века. Центральное место в романе занимает фигура легендарного летописца Нестора.
Первый роман японской серии Н. Задорнова, рассказывающей об экспедиции адмирала Е.В.Путятина к берегам Японии. Николай Задорнов досконально изучил не только историю Дальнего Востока, но и историю русского флота.