В интересах следствия - [53]

— Я ж говорю — богатые люди…

Сыщик ни разу не видел тысячедолларовой купюры. Один из его друзей, тоже Владимир, журналист-международник, рассказывал ему, что ничем особым она от стодолларовой не отличается. Всего-то лишний ноль. Да президент другой, Гровер Кливленд. А майор Рамодин, которому удалось подержать в руках тысячедолларовую бумажку во время событий в 6-м Ростовском, президента на купюре не запомнил. Запомнил только, что нулей было три.

— Заладил. Как тебе объяснить? — Бомж поискал глазами бутылку пива, открыл зубами пробку и залихватски выплюнул ее. Словно выстрелил. Запрокинув голову, выпил все пиво залпом. Один из приятелей Фризе называл эту «экзекуцию» — «в одно касание». Рука Василия уже не дрожала.

— Дед! Бутылочку-то отдашь? — раздался голос у них за спиной.

Фризе вздрогнул от неожиданности и обернулся. Старушка лет восьмидесяти, одетая в серое платье и неопределенного цвета шерстяную кофту, смотрела на Генерала с надеждой своими голубыми, совсем не выцветшими от старости глазами. Фризе подумал, что ее платью и кофте лет двадцать назад могли позавидовать самые прикинутые модницы. А сама старушка, наверное, в то время преподавала в Университете. И жила где-то поблизости, в университетском доме.

— Отскочи! — рявкнул бомж, и бабушка молча поплелась прочь. Улов в ее сумке был скудный. Всего две-три бутылки.

Владимир, часто приезжающий сюда, на Воробьевы горы, погулять в одиночестве, заметил, что охотницы за стеклотарой перестали подбирать бутылки из-под шампанского. Спросил — почему? И услышал ответ: «Тяжесть-то какая, милок! Попробуй потаскай. А транспорта здесь нет. Один троллейбус. И того не дождешься».

Сейчас Фризе с трудом подавил в себе желание окликнуть старуху и отдать ей оставшуюся бутылку с пивом.

А Василий влюбленными глазами осмотрел свою опустевшую бутылку и покачал головой:

— Музыка! — Он блаженно зажмурился и, резко взмахнув рукой, бросил пустую бутылку за спину. В кусты. — Когда опять сяду на мель — подберу и сдам. — И добавил: — Володька, уступи волыну. Получишь тысячу одной бумажкой. Долларей.

— Сам напечатаешь?

— Я тебе, Володька, доверюсь. Вижу — не продажный.

Василий смотрел на Фризе пристально, не мигая. Перед Фризе сидел новый, еще незнакомый ему человек. Напряженный и равнодушный одновременно.

И этот человек сыщику очень не понравился.

— Денег этих — долларей — у меня навалом. Все никак не посчитаю до конца. Как до трехсот семидесяти штук дойду — или собьюсь, или кто-нибудь помешает. — Он сделал паузу. А сам все так же внимательно вглядывался в собеседника. — Башли-то тысячные. Тонны. Воспринимаешь информацию?

Слово «информация» из уст Генерала, все время сыпавшего словечками блатной «музыки», прозвучало неожиданно.

— Просекаю.

— Я тебе, браток, доверюсь.

Фризе заметил, что бомж любит повторяться. Но каждый раз меняется интонация. Теперь слова о доверии прозвучали с сожалением.

— Но уж ты смотри, без шу-шу-шу… Да ты же не наш. Питерский. Еще вопрос — не повредит ли московский климат твоему здоровью?

— Кончай болтать. — Фризе надоели бесконечные хождения вокруг да около. — Деньги есть — бери сыры. Денег нет — сыры обратно.

Бомж насупился. Бросил взгляд на последнюю бутылку пива, но взять ее не решился. Он уже выпил четыре, а Фризе — одну.

— Ладно. Слушай сюда. Помнишь, после ментовки мы в одном доме кайф ловили? На лестнице.

— Помню. Тебя там кто-то насмерть перепугал.

— Еще чего! Напридумаешь! Так вот — в том переулке с неделю назад заварушка произошла. Со стрельбой и жмуриками. Какого-то сазана грабанули. Доллари летели тучей. У меня на глазах все произошло.

— Муха?

— Ш-ш-ш! Чего гудишь? Думаешь, такие, как он, сами на дело ходят? — Василий нахмурил лоб. Наверное, какая-то мыслишка пришла ему на ум. — Если только в черной тачке не сидел…

— Выходит, Муха свои деньжата из бомжей выколачивал? Награбленные?

— Выходит, не выходит. По его, по-мухински, все деньжата — его! — Лицо Генерала неожиданно расплылось в улыбке. — Только от меня он получил… — Бомж сделал неприличный жест и сплюнул.

— А Николай Тарасович? Его не менты…

— Не! Мухины абреки. Старый дурак на себе доллари попер. А все считал себя самым умным.

То ли Генерал радовался, что выбрался живым из Рочдельских бань, то ли надеялся, что платой за откровенность будет револьвер, но сейчас он оказался на редкость словоохотлив.

Неожиданно с юго-запада нанесло большую темно-синюю, почти черную тучу. Мелкий дождь, не долетая до разогретого асфальта, превращался в облачка пара.

По заросшему кустарником и лесом склону Воробьевых гор наверх выбралась молодая пара. Мокрые и веселые, парень с девушкой встали под огромную лиственницу и прижались друг к другу. И только тогда заметили двух бомжей на скамейке. Девушка обиженно поджала губы, как будто ее обманули в лучших чувствах. Резко отстранилась от стриженного ежиком двухметрового акселерата. В это время на шоссе со стороны смотровой площадки появился троллейбус. Ребята кинулись по лужам к остановке.

Фризе вспомнил, как несколько минут назад Генерал швырнул пустую бутылку в кусты, и непроизвольно поежился. Бутылка улетела как раз туда, откуда поднялись молодые люди.