В Хангай за огненным камнем - [10]

В партии «Цветные камни» не забыли об этой неудаче. Грызли сомнения: там ли искали? Прав ли И. П. Рачковский, писавший о пиропе из Хангайского вулканического района, или верны сведения того монгола, о котором упоминал А. Е. Ферсман? Быть может, пироп действительно находится далеко к югу от Урги (Улан-Батора), тем более что в 600 км к юго-востоку от Улан-Батора располагается еще один крупный район четвертичного[14] вулканизма — Даригангский. Здесь раскинулось громадное вулканическое плато, уходящее за пределы Монголии, где широко развиты лавовые покровы и потоки[15] с многочисленными конусами вулканов — их там более 200. Может быть, стоит перенести поиски туда? Итак, снова Хангай или Дариганга? Изучая геологические карты и аэроснимки, анализируя материалы предыдущих исследований, мы мучительно искали решение. Было очевидно, что возобновлять поиски пиропа имело смысл только в случае полной уверенности в успехе. От правильного выбора места и метода поисков зависела, быть может, судьба всей монгольской пироповой проблемы, поднятой в свое время А. Е. Ферсманом.

Пироп — магнезиально-алюминиевая разновидность граната — минерал магматического происхождения. Он широко распространен в кимберлитовых трубках Африки, Якутии и Северной Америки, где добывается главным образом попутно с алмазами. Но есть еще один интересный промышленный тип пироповых месторождений — базальтовый. К нему относятся знаменитые месторождения ювелирного пиропа в районе Чешского среднегорья. Источником пиропа в Чехословакии являются вулканические трубки, по форме и внутреннему строению напоминающие кимберлитовые. Они давно известны в Чешском среднегорье — районе, где в миоцене[16] наиболее интенсивно проявился вулканизм. С вулканизмом связано образование куполов и покровов щелочных базальтов,[17] а также вулканических трубок, их здесь около 20. Это, как правило, крупные (на поверхности их площадь достигает 300 тыс. м²) трубообразные тела, почти вертикального залегания, прорвавшие протерозойский кристаллический фундамент. Сложены они не кимберлитом, а плотной базальтовой брекчией, состоящей из обломков различных пород, вынесенных из земных глубин, в том числе и из многочисленных обломков пироповых перидотитов. Эти породы и послужили источником образования россыпей пиропа, сформировавшихся возле вулканических трубок. Чешские россыпи пиропа, разработка которых началась еще в XIII в., были самыми богатыми в мире — ведь ежегодная добыча временами достигала здесь внушительной цифры — 2–2.5 т.

Участники Хангайской экспедиции.

Слева направо: С. Мунхтогтох, З. Томурсух, Ю. О. Липовский, Т. Намсарай, Д. Буян.

Возможна ли находка подобного типа месторождений пиропа в Монголии? Нужны были именно россыпи, богатые, удобные и экономичные для эксплуатации.

Мы анализировали геологическое строение Чешского среднегорья и вулканических районов Монголии, сравнивали составы и особенности чешских и монгольских базальтов. Вывод был однозначен: наиболее близок к чешской модели Хангай — район самого молодого четвертичного вулканизма. Именно здесь развиты щелочные оливиновые базальты, содержащие глубинные включения перидотитов. А образование кор выветривания базальтов благоприятно для поисков россыпей. Конечно, это были только догадки, но они рождали уверенность, что мы находимся на верном пути. Выбор был сделан — искать пироп в Хангае, искать его россыпи, взяв в качестве основного метода шлиховое опробование. Свои доводы мы изложили в программе работ партии. В нее были включены также поиски хризолита и нефрита.

Руководство геологического управления, отбросив все сомнения относительно поисков пиропа, утвердило нашу программу, но обязало разобраться с пиропом в самые короткие сроки — в течение одного полевого сезона. Помимо всего, партии «Цветные камни» были поручены работы на мраморы и граниты: республика нуждалась в своем облицовочном материале. Задачи были огромные и ответственные. Наступивший 1973 год — год Черного быка по тибетско-монгольскому календарю, — казалось, сулил геологам тяжелые испытания, но молодой геологический коллектив не унывал и, не теряя времени, готовился к экспедиции в Хангай.

Ранней весной, разделившись на два отряда, партия «Цветные камни» покинула свою улан-баторскую базу. Один отряд отправился на север, в район г. Дархана, искать месторождение облицовочного мрамора, другой — на запад, в Хангай, — за огненным камнем. По пути в Хангай предстояло решить одну весьма необычную загадку, связанную с неожиданной находкой нефрита.

Глава вторая ДОРОГА НА ХАНГАЙ

«Хангай — страна, удовлетворяющая желания».

Б. Ринчен

«Хангай — край, который в настоящее время окутан дымкой таинств».

Н. Хохлов

Где ты, «камень спокойствия»?

Этот камень, на первый взгляд, кажется неприметным среди ярких и сверкающих самоцветов. Но вот уже целые тысячелетия он является одним из самых излюбленных в странах Центральной и Юго-Восточной Азии. Название этого самоцвета — нефрит, и происходит оно от греческого «нефрос» — почка. Нефритом, или почечным камнем, его назвали в XVI в. за распространенное в Европе поверье, что он избавляет от болезни почек. В странах Азии этот самоцвет именуется по-разному и ему приписывается более богатое по фантазии значение. Очень популярен он и в Монголии. Только любят здесь не зеленый нефрит, подобный нашему саянскому, и не черный, популярный в Японии, а белый нефрит — цагаан хаш. В зависимости от оттенков цагаан хаш делят на три разновидности.