В грозный час - [25]

Докладывать обстановку на КП полка времени нет. К тому же и радиопереговоры могут засечь, враг тогда обнаружит нас.

Радует, что капитан Г. С. Коган принял точно такое же решение, о котором я только что думал. Он приказал роте старшего лейтенанта А. Малинина подойти ближе к лесополосе и, как только колонна приблизится на расстояние прямого выстрела, обрушить огонь на головные танки врага. По хвосту колонны ударит рота лейтенанта И. Б. Шварцмана. Середину, где в основном грузовики и пехота, командир батальона приказал взять на себя взводу младшего лейтенанта К. И. Ляшенко.

Стоим, ждем. Моторы работают на самых малых оборотах. Вижу, как осторожно приоткрылся башенный люк танка комбата. Коган высунулся из него, обвел взглядом низкое, сплошь закрытое тучами небо. В воздухе, к счастью, было пока спокойно. Потом оглянулся на мой танк, махнул рукой: мол, все в порядке, комиссар. И скрылся в люке.

— Разрешите огонь? — послышался в наушниках голос лейтенанта Николая Отвагина.

— Потерпи, — ответил ему комбат. — Жди общего сигнала.

Общий сигнал — три двойки. Комбат не спешит его подавать. И правильно делает: вражеская колонна еще не поравнялась с нами. Сквозь молодой осинник, на котором сиротливо трепыхались не успевшие облететь пожухлые листья, мы видим, что нас миновала разведка противника. Основные же силы только вытягиваются из-за поворота дороги. Конечно, рано…

Томительно идет время.

Но вот Коган наконец командует:

— «Сосна», я — «Сосна-один»! Три двойки. Вперед!

Ломая хрупкий осинник, наши танки проскакивают лесополосу и вырываются на нескошенное хлебное поле. Сразу же ловим в прицелы борта немецких машин, делаем для залпа короткую остановку, во время которой находившийся на броне десант успевает спешиться, и во вражеские танки один за другим вонзаются наши снаряды. Через триплекс вижу, как задымили два головных танка. Молодец, Малинин, хорошо их пригвоздил! Вспыхнуло несколько машин и в хвосте колонны.

Уцелевшие танки врага стали разворачиваться в нашу сторону. Но сбившаяся на узкой дороге другая техника мешала им. Из горящих грузовиков горохом сыпалась пехота и тут же залегала под пулеметным огнем с наших танков. Да и десант не дремал, разил меткими пулями врагов.

Но вот нашелся и у гитлеровцев тот, кто сумел взять в свои руки управление боем. Паника углеглась, фашисты начали оказывать нам организованное сопротивление. Стали разворачиваться орудия, несколько танков, вырвавшись из давки, открыли ответный огонь. Уцелевшая пехота залегла в кювете и тоже начала отстреливаться.

У нас появились потери. Малинин передал, что один из танков его роты загорелся. Экипаж успел покинуть машину, но механик-водитель тяжело ранен. Второй танк — по номеру вижу, танк лейтенанта Степина — после выстрела с места не сдвинулся, став хорошей мишенью для фашистов. И точно: около него начали рваться снаряды. Крепче прижимаюсь к налобнику прицела, стараюсь найти либо вражеский танк, либо орудие, которое ведет огонь по нашей замершей машине. Но ничего не вижу: мешает дым.

— Товарищ комиссар, — кричит сержант Магомедов, — справа гитлеровцы! Две пушки!

— Спасибо, Резван, вижу.

Ловлю одну из пушек в прицел и, приказав механику-водителю сделать короткую остановку, нажимаю на спуск. Хорошо!

Но снаряды все ближе ложатся у тридцатьчетверки Стенина. И вдруг вижу, как, петляя между разрывами, по полю к остановившемуся танку мчится невысокая коренастая фигурка Ивана Антоновича Сеяного, нашего помпотеха. Вот же отчаянная душа! Ведь погибнет в два счета: здесь от пуль да осколков тесно, а он бежит не пригибаясь. Невольно кричу, чтоб не играл со смертью в кошки-мышки, ругаюсь. Но разве может Сечной меня услышать?

— «Сосна», я — «Урал», доложите обстановку, — донесся сквозь шум эфира чей-то знакомый голос. Я не сразу и узнал, что это запрашивает нашего комбата командир полка.

Коган почему-то ему не отвечает. И тогда это делаю я. Доложил, что в пяти километрах от Фролово ведем бой с противником, указал его силы.

— Потери есть? — спросил Курелип.

— Подбито два наших танка, есть раненые. Среди пехотинцев имеются убитые.

— Вам помощь требуется?

— Пока нет.

— Имейте в виду, у противника на подходе свежие силы. Берегите людей, танки. После боя занимайте прежний рубеж обороны. Фашистов надо во что бы то ни стало остановить.

Между тем бой принимал затяжной характер. Это не входило в наши планы. Вот-вот к гитлеровцам со стороны Гжатска могли подойти более крупные силы и обрушиться на наш батальон всей своей мощью. А мы все еще не могли завершить разгром встретившегося противника. Вражеские танки маневрировали, уклоняясь от наших снарядов, использовали в качестве укрытий подбитые нами машины и вели из-за них ответный огонь. К тому же все сильнее огрызалась и залегшая в придорожном кустарнике пехота.

Предлагаю комбату послать взвод Ляшенко в обход противника со стороны Фролове. Коган соглашается. От боевого порядка батальона отделяются три танка. Дойдя до изгиба лесополосы, поворачивают налево и, описав по полю крутую дугу, устремляются к хвосту вражеской колонны. Гитлеровцы разгадали наш замысел, развернули навстречу этим танкам свои орудия, но мы тоже не дремали, Около орудий заплясали султаны разрывов — это прямой наводкой ударил танк лейтенанта Отвагина.