В гостях у Кристобаля Хунты (Как писать NF-произведение) - [2]
Все идеи с одинаковыми баллами равны, то есть сочетание 21213 входит в тот же класс, что и 31122.
Допустима дробная оценка уровней. Например, при оценках 2,5*1,5*2*3*2 число баллов равно 45. Идею следует отнести к ближайшему классу (12-му, нижняя граница 45 баллов).
Шкала "Фантазия" представляет собой частный случай метода экспертных оценок. Метод этот не защищен от субъективности. Влияние субъективности можно в какой-то мере уменьшить, если оценку поручить группе экспертов. Вместе с тем субъективность в определенной мере закономерна и допустима, поскольку речь идет об оценке произведений искусства или их компонентов. Здесь нельзя игнорировать индивидуальное воздействие; в сущности, субъективная оценка тоже ведется по какой-то шкале, учитывающей тонкие и пока невыявленные закономерности. Поэтому шкала "Фантазия-2" включает четыре "объективизированных" показателя и один чисто субъективный:
- новизна;
- убедительность;
- человековедческая ценность;
- художественная ценность;
- субъективная оценка.
Новизна идеи зависит от степени ее отличия от прототипа. Этот показатель определяется сравнительно легко, если эксперт хорошо знает фантастику.
При оценке убедительности идеи следует учитывать, что идеи 3-го и 4-го уровней должны иметь хотя бы некоторую новизну. Если новизна 1, убедительность не может быть отнесена к уровню выше 2 (иначе высоко оценивались бы чужие достоверные идеи).
Литература, в том числе и научно-фантастическая, - это человековедение (и обществоведение). Сила Ф-идеи зависит не только от новизны и убедительности, но и от человековедческой ценности, то есть от того, в какой мере идея позволяет раскрыть (исследовать, изобразить) особенности человека и общества. Например, опубликованный в 1946 году рассказ А. Казанцева "Взрыв" (Тунгусский метеорит - катастрофа марсианского космического корабля с атомным двигателем) содержит идею новую и убедительную (на время появления рассказа) - по этим показателям можно ставить высокие оценки (не ниже 3-х). Но ни идея, ни рассказ не имеют человековедческой ценности. В форме рассказа изложена научно-фантастическая идея - и только. Позже И. Шкловский высказал в очерковой форме идею о том, что спутники Марса имеют искусственное происхождение. Формы разные - у Шкловского очерк, у Казанцева рассказ, - но в обоих случаях есть сильные научно-фантастические идеи и нет человековедения.
Художественная ценность зависит от конкретного воплощения Ф-идеи именно в данном произведении; одна и та же идея может быть воплощена в разных произведениях с различной художественной силой. При определении художественной ценности следует принимать во внимание степень совершенства композиции произведения, наличие (или отсутствие) стиля произведения, язык, словом, художественную технику.
Произведение искусства есть отражение мира, преломленное личностью автора. Поэтому одна из важнейших художественных характеристик – проявление личности автора в произведении. Примером могут служить произведения Грина, Паустовского: каждая страница в них - независимо от содержания – имеет свой особенный колорит. (Конечно, если личность автора не проявляется - это тоже характеристика... Но речь идет о позитивном проявлении личности.)
Не следует путать человековедение и художественность. Примером "чистого человековедения" может служить концовка "Войны и мира" - вторая часть эпилога. Толстой рассматривает "философию истории" - это 4-й уровень по человековедческому показателю. Но художественно эта часть ниже других частей "Войны и мира". В сущности, это научно-популярный очерк. (Нельзя, конечно, рассматривать эту часть "Войны и мира" отдельно от всего романа. Здесь это сделано только для наглядности примера.)
Пятый показатель - субъективная оценка. Она не требует обоснований. Но когда накопится 10-15 субъективных оценок, можно поразмышлять о вкусах, их причинах и т.д.
Определение уровней по всем показателям (даже по пятому) требует хорошего знания НФЛ и навыков аналитического мышления. (Тут следует учитывать, что шкала допускает дробные оценки; точность может быть очень высокой.) На начальных этапах применения шкалы могут оказаться полезными контрольные (наводящие) вопросы:
Нова ли эта идея (ситуация, сюжет, произведение в целом)? Если не нова - указать совпадение с прототипом. Если нова - отметить отличие от прототипа. Можно ли считать отличие качественным (принципиальным)? Не завышена ли оценка? Ведь 4 балла - это уровень "Машины времени" Уэллса...
Насколько идея обоснована? Нечто явно невероятное (ведьмы, чародеи и т.д.)? Или фантазия с каким-то внешним правдоподобием (машина времени)? Может быть, научная фантастика: нечто необычное, приведенное без доказательств, но в принципе возможное ("Взрыв" А. Казанцева)? Или же идея - при всей своей необычности - имеет определенное обоснование и может сбыться "один к одному" (как сбылось предвидение Уэллса о создании в начале 50-х годов первой атомной станции)? Не завышена ли оценка?
Что нового мы узнали о человеке и обществе? Велика ли "доза" новых сведений (мыслей): детали или нечто принципиальное? Может быть, что-то новое о принципах построения и изменения всего общества? Не завышена ли оценка? 4 балла - это уровень эпилога "Войны и мира"...
Трое отважных решили во что бы то ни стало дойти до края земли, не страшась смертельных опасностей, уготованных им на каждом шагу. Пусть трепещут их враги, коварные колдуны и злобная нечисть, готовясь к встрече с Троими из Леса! Скажете, знакомый сюжет?Нет и еще раз НЕТ! Ведь `Трое из Леса` — это культовая книга в российской фантастике, своего рода визитная карточка Юрия Никитина, одного из самых популярных и самобытных писателей.
Мрак — оборотень и победитель богов — по случайности и незнанию стирает в Книге Бытия запись о своей кончине. Теперь его мечта — отсидеться в укромном уголке и придумать, как жить дальше. Поэтому он с радостью принимает предложение поменяться ролями с правителем маленькой сонной Барбуссии, надеясь провести две беззаботные недели во дворце. Однако судьба начинает свои пляски уже на его пороге. Покушения, тяжбы придворных, пустая казна, пограничные конфликты — вот от чего, оказывается, сбежал барбусийский тцар и вот что, как тяжело груженная телега, наезжает на хрупкую мечту Мрака.
Мрак, могучий варвар из дикого Леса, не знает равных в бюро, а кроме того, он умеет оборачиваться волком, как и легендарные невры, о которых писал Геродот. А еще он, как никто другой, умеет быть преданным и хранить любовь, ради которой он даже не страшится отправиться в подземное царство на верную погибель.
Они вышли из дремучего Леса, но слава о них уже гремит по всей Земле. Мрак, Олег и Таргитай спасли мир, а теперь по праву сильных претендуют на власть над ним. И у них есть шанс получить желаемое — ведь сам Создатель, бессмертный Род, собирает все свои творения в Долине Битвы Волхвов, чтобы выбрать того, кто будет править миром, и вручить ему Перо Власти...
Волхв Олег в отшельничестве постигает в лесу Истину. Но жестокий набег дикого племени заставляет Олега взять в руки оружие и вернуться в мир зла и насилия. Он должен привести на княжение отважного Рюрика, и в этом ему поможет странная, загадочная женщина Гульча.
Крестоносец, герой взятия Иерусалима, сэр Томас Мальтон Гислендский возвращается домой в Британию. По пути ему встречается странник, калика Олег, добредший в сарацинскую пустыню из далекой Руси, и в схватке с разбойниками спасает рыцарю жизнь. Неведомые люди начинают охоту за двумя странниками. Их интересует содержимое мешка рыцаря. Но сэр Томас — храбрый воин, да и Олег не всегда был каликой перехожим...
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.