В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта - [99]

Ежедневные молитвы в домашней церкви считались неотъемлемой частью жизни большого особняка и обитающего в нем знатного семейства. Его члены приходили сюда, дабы убедиться не только в духовном владычестве Господа, но и в земном (пусть и преходящем) владычестве семейства Ли, представители коего, разместившись «на идущей поверху семейной галерее», в буквальном смысле взирали сверху вниз на слуг, рядком выстроившихся под ними.

Над краем галереи в часовне Стоунли до сих пор видны подушки темно-красного бархата – в точности как в Созертоне в описании Джейн. Но часовня в Стоунли имела принципиальное отличие от созертонской: она по-прежнему использовалась по прямому назначению. Хотя вся остальная часть Созертона, принадлежащего болвану мистеру Рашуоту, находится в превосходном состоянии, сердце дома – его часовня – мертво.

После молитвы и завтрака миссис Остин отправлялась бродить по дому и его окрестностям. Ей исполнилось шестьдесят семь лет, но она не утратила интереса к управлению имениями. Во время прозябания в батских меблированных комнатах этот интерес в ней просто ненадолго уснул. «Сад занимает площадь в пять акров с половиною, – отмечает она. – Пруды снабжают обитателей поместья прекрасной рыбой, а парк – дичью. Имеется также великое множество голубей, кроликов и всевозможной домашней птицы, чудесное молочное хозяйство, где делают масло, хороший уорикширский сыр и не менее хорошие сливки». Нельзя не вспомнить о прижимистой миссис Норрис, которая возвращается домой из Созертона, выманив у домоправительницы в подарок «несколько фазаньих яиц и сливочный сыр».

Но в Стоунли все это присутствовало в гротескных масштабах. Многое попросту пропадало зря. В саду вызревало огромное количество фруктов, намного превышавшее потребности обитателей дома. Даже при таком внушительном количестве слуг и посетителей, не говоря уж о «помощи со стороны множества дроздов», избыток плодов «гнил на деревьях». Вообще еду и напитки готовили в колоссальных объемах. Миссис Остин с изумлением отметила, что один слуга «занимается только пивоварением да печением хлебов. В погребе совершенно невообразимое количество бочонков крепкого пива». Пиво было даже слишком крепким: мало кто отваживался его пить.

Завтрак, который подавали дамам семейства Остин, был непомерно обилен и состоял из «шоколада, кофе и чая, кекса с изюмом, сдобного пирога, рулетов горячих, рулетов холодных, хлеба и масла». Миссис Остин сумела проглотить лишь пару ломтиков поджаренного хлеба. Здесь пускали на ветер так много денег, что это портило ей аппетит.

Дамы семейства Остин были не единственными бедными родственницами, которые явились в аббатство Стоунли, чтобы как следует наесться и посмотреть, нельзя ли здесь чем-нибудь поживиться. В частности, здесь находилась почтенная пожилая вдова – леди Сэй-и-Сил, чей муж покончил с собой. Когда-то Фрэнсис Берни описывала ее как «даму весьма оживленную», с головой «полной перьев, цветов, драгоценностей и безделушек», с лицом «тонким и одухотворенным». Эта пожилая леди невольно стала для Джейн предметом шуток: «Бедная леди Сэй-и-Сил, признаться, бывает несносна, – пишет миссис Остин, – хоть порой она весьма забавна и дает Джейн много поводов для смеха».

Пока миссис Остин хлопотала вокруг бедной опечаленной вдовы («она чрезвычайно меня утомляет»), Джейн развлекалась общением с еще одним гостем дома. Роберт Холт-Ли, член парламента, описан миссис Остин как «холостяк, переваливший на дурную сторону сорока лет, говорливый и благовоспитанный, с изрядным состоянием». Разумеется, как и миссис Беннет, она обращала внимание на подобные вещи. Джейн произвела на Роберта неизгладимое впечатление, и он стал «великим поклонником» ее «очаровательного личика» и отдавал ей «дань восхищения». В конце концов, Джейн и Кассандра по-прежнему оставались «благоразумными и элегантными молодыми леди самого приятного нрава», как описывал их семейный адвокат мистер Хилл. Всевозможные ухаживания завязывались в Стоунли так же обильно, как фрукты в здешнем саду. Джордж, молодой кузен Джейн, оказывал знаки внимания (в виде «оживленных дурачеств») другой гостье, некоей мисс Бендиш, «молодой и привлекательной особе».

14 августа 1806 года миссис Остин с дочерями покинули Стоунли и отправились в стаффордширский Хэмстолл-Ридвар – к Куперам. Визит в аббатство был окончен, а с ним и флирт. Пути Джейн и достопочтенного Роберта Холта-Ли разошлись, и «больше они никогда не встречались». Вероятно, она правильно сделала, что отвергла его ухаживания: при всех похвальных качествах Холта-Ли, описанных миссис Остин, у него имелся по меньшей мере один незаконнорожденный ребенок.

Хэмстолл-Ридвар по сравнению со Стоунли казался простоватым: скромный пасторат на границе Горного края. Здесь жил и работал Эдвард, двоюродный брат Джейн. Вероятно, она мысленно скрежетала зубами, следя за оглушительным успехом его книги проповедей. Какая досада: этот труд опубликовал тот самый издатель, который в 1797 году отверг «Первые впечатления». Джейн явно не получила удовольствия от чтения этих проповедей, отмечая, что чем дальше, тем больше они сводятся к «несносным рассуждениям о возрождении и обращении». Сын Эдварда раздражал ее тем, что являл собой миниатюрную копию отца: еще один «напыщенный сочинитель проповедей».