В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта - [112]

Как выглядела Джейн, перешагнувшая тридцатилетний рубеж? «Разумеется, мы не стареем», – шутила она о себе и Кассандре, хотя, конечно, обе понимали, что годы берут свое. Джейн обрадовалась, когда один джентльмен назвал ее «приятной молодой леди». «Этого должно быть достаточно, – писала она. – Теперь уже нельзя претендовать на что-то большее – только надеяться, что это продолжится еще несколько лет!»

Джейн не выносила глупцов, и те, кто недостаточно хорошо ее знал, считали, что у нее портится характер. О себе и Кассандре Джейн говорила: «Мы ужасные». Она восхищалась знакомой, которая покинула бал «решительно и быстро, не дожидаясь комплиментов, возни и суеты». Возраст давал также некоторые преимущества. «В том, что приходится расставаться с молодостью, – признавалась Джейн, – я нахожу много приятного… Я лежу на диване у огня и могу пить столько вина, сколько хочу».

Но не все окружающие замечали, что она стала снисходительнее к себе. «Она превратилась, – писала одна из соседок, настроенная к Джейн скорее неприязненно, – в старую деву, молчаливую и такую суровую, каких еще не видывал свет». Другая дама вспоминала, что Джейн «на званых ужинах обычно сидела за столом, почти ни с кем не разговаривая; вероятно, собирала материал для своих очаровательных романов». Такое впечатление она производила на незнакомых людей. Впрочем, та же дама утверждала, что Джейн «была очень добра к детям, и они ее любили».

Племянница Джейн, Анна, которая проводила с ней в Чотоне много времени, оставила нам ее подробное описание: «Высокая и тонкая, но не сутулая… Она обладает тем редким цветом лица, которым, кажется, бывают одарены только светлые брюнетки. У нее веснушчатая кожа, не слишком нежная, но чистая и здоровая на вид, прекрасные, от природы вьющиеся волосы, не темные и не светлые, яркие светло-карие глаза и довольно маленький, но красивый нос». Анна придает облику тетки некоторую загадочность: «Трудно понять, почему при внешних достоинствах ее все же нельзя было назвать по-настоящему красивой».

Сводная сестра Анны, Каролина, считала Джейн «прелестной»: лицо у нее «скорее круглое, чем продолговатое, кожа светлая, но не розовая, каштановые волосы и очень красивые светло-карие глаза. Она всегда носила чепец – по обычаю не слишком молодых дам… Насколько я помню, я никогда не видела ее без чепца, ни утром, ни вечером». В Чотоне Джейн охраняла свое личное пространство и не пускала племянниц в свою комнату. Но в Годмершэме избалованные девчонки вбегали в ее спальню, не спрашивая разрешения. Они помнили Джейн без чопорного чепца и говорили, что у нее были «длинные темные волосы, ниспадающие ниже колен».

Самое лучшее описание взрослой Джейн оставила нам другая ее племянница. Его достоинство в том, что оно касается не только внешности, но и характера писательницы: «Высокая, худощавая, с высокими скулами, прекрасным цветом лица, со смеющимися глазами – небольшими, но умными… Я прекрасно помню, что у нее было замечательное чувство юмора, роднившее ее с мистером Беннетом».

Единственное сохранившееся изображение Джейн – набросок, сделанный сестрой Кассандрой карандашом и акварелью. Сегодня он выставлен в Национальной портретной галерее. На этом портрете мы видим ее серьезной и даже сердитой, что никак не соответствует семейным преданиям о тете Джейн.

Впоследствии интерес публики к знаменитой писательнице заставил семью пригласить художника, который превратил набросок Кассандры в настоящий портрет. С него на нас смотрит милая, улыбчивая и покладистая Джейн. Она в нарядном платье, сидит на явно не соответствующем эпохе викторианском стуле. Одна из племянниц Джейн Остин, Кэсси, признавалась, что у женщины на портрете «очень приятное лицо», но она не «слишком похожа на оригинал – хотя публика об этом не догадывается».

Впрочем, какая разница, как выглядела Джейн Остин? Зачем нам это?

25 Напечатали!

Прошу выплатить девице Джейн Остин причитающиеся ей сто гиней.

Маленькая Джейн выписывает себе воображаемый чек

Письмо Джейн с претензией по поводу задержки с изданием «Сьюзен», подписанное «MAD» и в 1809 году отправленное в издательство «Кросби и K°», не принесло желаемого результата.

Мистер Ричард Кросби ответил, что, если Джейн попытается опубликовать книгу в другом издательстве, он «подаст в суд». Права принадлежали ему. Она может вернуть себе права на книгу, но только отдав 10 фунтов, которые он заплатил за рукопись. На этом разговор закончился – денег у Джейн не было.

Но в отличие от предыдущих неудач, эта лишь подстегнула ее – Джейн занялась поиском других способов опубликовать свои сочинения. Даже по первым ее произведениям становится ясно: она хотела, чтобы ее работа оплачивалась. В самом начале ее детского рассказа «Замок Лесли» фигурирует воображаемый чек от ее брата Генри на сумму в сто гиней. Теперь она снова обратилась за помощью к Генри.

Факты свидетельствуют, что в августе 1809 года, после переезда в Чотон-коттедж, Джейн вернулась к писательскому труду. Например, она переделала часть из написанного в стивентонском пасторате в рассказ «Эвелин», добавив дату «18 августа 1809», а в «Кэтрин» дополнила список упомянутых в повествовании книг. Джейн также переработала роман «Чувство и чувствительность», прежде носивший название «Элинор и Марианна». К 1801 году стоимость почтовых услуг в Лондоне удвоилась до двух пенсов, и Джейн внесла в рукопись соответствующие исправления. Кроме того, она решила, что Марианна непременно полюбит нового перспективного поэта, сэра Вальтера Скотта, и включила в текст романа его имя. Она делала книгу современной, надеясь на ее издание.