В горячих сердцах сохраняя - [5]

Велика и неизмерима разница в поведении на кубинской земле народной Повстанческой армии и армии тирании. Вот лишь некоторые примеры.

Число раненых солдат и офицеров противника, получивших помощь от нашего медицинского персонала, достигло 117 человек. Из этого количества умерло лишь двое. Все остальные уже здоровы или выздоравливают. Эти данные со всей очевидностью говорят не только о заботе, которой были окружены раненые солдаты противника, но и о большом искусстве наших медиков, сумевших блестяще справиться со своей гуманной задачей, несмотря на отсутствие необходимых инструментов и на то, что наши госпитали часто создавались на скорую руку.

Количество здоровых и раненых военнопленных, переданных нами в распоряжение Международного и кубинского Красного Креста, составило 422 человека, не считая военнопленных, получивших ранения в сражении при Аройоне, ибо они были оставлены нами там, где противник мог легко позаботиться о них сам. Таким образом, общее число вражеских солдат, сержантов и офицеров, отпущенных нами на свободу в период повстанческого контрнаступления, достигло 443 человек. Все раненые и военнопленные были возвращены без каких—либо задержек.

Такой акт, как предоставление свободы военнопленным во время войны, может показаться лишенным логики. Однако нужно учитывать сам характер нашей войны и преследовавшиеся в ней цели. Гражданская война требует гибкой политики и по отношению к местному населению, и по отношению к противнику. Война — это не только вооруженная борьба, требующая применения винтовок и пулеметов, самолетов и орудий. Такой подход к ней был одной из причин поражения тирании. Нам же поэтический гений Хосе Марти дал такую путеводную звезду, которая помогла победить. «Важна не сила оружия, — писал наш духовный вождь Хосе Марти, — а сила ума». Мы неуклонно следовали этому завету. С момента высадки с «Гранмы» повстанцы проводили в отношении противника неизменную политику. Нашим девизом была гуманность. История знает мало примеров, когда так неукоснительно придерживались избранной линии поведения. С первого боя, происшедшего 17 января 1957 года у Ла—Платы, и до последнего, выигранного нами в провинции Орьенте в первых числах августа 1958 года у Лас—Мерседес, только на участке Первого фронта мы взяли в плен свыше 600 человек.

С законной гордостью людей, твердо придерживающихся в своем поведении правил человеческой морали, мы можем сказать, что бойцы Повстанческой армии ни разу не нарушили существующих норм обращения с военнопленными. Ни один военнопленный не был лишен жизни, ни один раненый не остался без медицинской помощи. Ни один из военнопленных не может пожаловаться на побои или оскорбления. Хотя перед нами и был безжалостный противник, мы уважали его человеческое достоинство. Победы, одержанные нами без убийств, пыток и издевательств, доказывают, что оскорбление человеческого достоинства ни в коем случае не может обеспечить военный успех. Эта линия поведения, выдержанная на протяжении 20 месяцев борьбы и проверенная более чем в 100 сражениях, красноречиво говорит о том, как вела себя Повстанческая армия. Сейчас, когда страсти еще не утихли, мы не вполне осознаем значение этого, однако впоследствии, при написании истории революции, это будет по достоинству оценено. Можно представить себе, как трудно было нам не отходить от принятой линии поведения особенно тогда, когда мы были всего лишь горсткой людей, за которыми охотились, как за дикими зверями. Но еще тогда, в дни боев у Ла—Платы и Уверо, мы научились ценить достоинство и жизнь военнопленных.

Однако не только повстанца или человека, сочувствующего нашему делу, но даже всякого подозреваемого в таких симпатиях и попадавшего в руки врагов, неминуемо ожидали пытки и смерть. Было немало случаев, когда мирных крестьян убивали только для того, чтобы обосновать публикуемые генеральным штабом тирании ложные сводки. И если 600 солдат и офицеров противника, попавших в наши руки, остались живы и вернулись к своим семьям, то свыше 600 наших соотечественников, в большинстве случаев далеких от какой бы то ни было революционной деятельности, было замучено тиранией. Но все знают, что убийства никому не прибавляют силы. И силы противника истощились. Мы же отказались от убийств. И это сделало нас сильными.

Почему мы не убивали пленных солдат противника? Потому, что только трус убивает поверженного врага. Потому, что Повстанческая армия не может прибегать к тактике тирании, с которой она борется. Потому, что вся политика и пропаганда противника были направлены на то, чтобы представить революционеров смертельными врагами батистовской армии.

Диктатура пыталась привлечь солдат на свою сторону с помощью обмана и других неблаговидных средств, внушая им, что борьба против революции является борьбой за их собственное будущее и даже жизнь. Диктатуре не нужно было, чтобы мы вылечивали ее раненых солдат и сохраняли жизнь военнопленным; она была заинтересована как раз в обратном, в том, чтобы мы убивали всех без исключения, заставляя тем самым каждого правительственного солдата бороться до последней капли крови за свою жизнь.