В городке над Неманом - [10]
— Глотай, постреленок!
Ивашка удивился и проглотил касторку. Порошок с аскорбинкой ему понравился больше. Он даже добавки попросил. Однако Елена Петровна посадила его снова в лукошко и прикрыла сверху пуховым платком. Когда через несколько минут Димка осторожно заглянул туда, то увидел, что Ивашка спит, засунув клюв под крыло.
— Иди, иди отсюда, — сказала сыну Елена Петровна. — Садись уроки делай, троечник. Вот отец придет, а ему расскажу обо всем.
— Мама, не надо. Я сейчас все уроки сделаю. И честное пионерское, на этой же неделе тройки исправлю. Вот увидишь.
— Ну, смотри у меня. Не исправишь — Ивашки у нас не будет, — и унесла лукошко в чулан.
Димка и уроки сделал, и во дворе погулял, а все равно было скучно. Он даже на рыбалку не пошел.
Такой же печальный бродил по двору и Гром. А еда, приготовленная для него Еленой Петровной, кисла в миске, стоявшей у конуры. Гром даже не обратил внимания на то, как сперва воровато, по одному, а потом всей гурьбой петухи окружили миску и выклевали все из нее, только кость оставили.
Димка несколько раз прошел мимо чулана, по мать была в кухне, и Ивашку проведать не удалось.
Пришел отец, спросил об Ивашке и, посмотрев на печального сына, сказал ему:
— Да перестань ты переживать. Выздоровеет вороненок. Ты подумай о другом: придет зима, вырастет Ивашка и улетит к своим родичам — семью заводить.
— Не улетит. Я ему гнездо устрою. Пусть сюда приводит ворониху и живет у нас.
— Вряд ли… Вороны гнезда устраивают в укромных местах, на самых высоких деревьях. А у нас Котяш первый на клен залезет и воронят подушит.
— А я его на цепочку посажу.
— Ну, дорогой, это уж ты совсем по-детски рассуждаешь. Ни один кот на цепи сидеть не станет.
— Папа, а у Пушкина:
— Сынок, у Александра Сергеевича кот не на цепи сидит, а по цепи ходит… Ты вот иди-ка лучше Грома на цепь посади. А то на дворе дождь начинается, а пес на крыльце сидит.
Димка глянул в окно. Нудный, мелкий осенний дождь стал накрапывать исподволь, так, что никто и не заметил, когда он начался. Накинув куртку, мальчик выскочил на крыльцо и, конечно, наткнулся на Грома. Тот лежал, положив на лапы свою большую, лобастую голову. Димка взял его за ошейник и повел к конуре. Гром шел не сопротивляясь, но лезть в конуру сперва не захотел.
— Иди, иди, — уговаривал Димка, заталкивая пса обеими руками. Гром вздохнул скорбно и скрылся в лазе. Димка побежал домой, скользя башмаками по мокрой тропе.
Вороненок болел несколько дней. Димка кормил его с ложки теплым мясным бульоном, давал мелко порубленное мясо. Насытившись, Ивашка сам просился в лукошко, ворочался там, покряхтывая, и быстро засыпал.
— Спит, значит — сил набирается, — рассудительно говорила мама. — И жар упал, ты заметил, Дима. Аппетит появился. Жив будет твой Ивашка. Выздоровеет.
Хуже было с Громом. Димка и кричал на него, и уговаривал, но пес лишь грустно смотрел на мальчика и отказывался есть. Димка спустил его с цепи. Гром изредка подходил к дверям кухни, принюхивался, шумно втягивая в себя воздух. И, видно, учуяв вороненка, скулил, иногда даже подлаивал тихо своим басом.
Даже Апанасиха, которая недолюбливала Ивашку, спросила однажды у Димки:
— Что это я не вижу твоего черного воришку? Может, улетел от тебя? Или в цирк какой ты продал его?
— Болеет Ивашка, — ответил Димка.
— Скажи на милость, а что с ним?
— Температура высокая… К доктору носил, а тот болезнь не смог определить, — ответил мальчик и пошел к своей калитке.
Его догнал голос Апанасихи.
— Ишь ты… Температура. Зайди, у меня снадобье есть.
Димка вернулся в соседкин двор. Старуха порылась в чулане и вынесла пучок сушеных трав.
— Вот возьми. Это кукушкины слезки, а это — пушица, подвей. Лечит от испуга, и сердцу помогает, и простуду выгоняет, особенно у детей. А Ивашка твой мал еще… Мать отвар пусть сделает…
Елена Петровна приготовила настой из трав. К Димкиному удивлению, Ивашка пил его с удовольствием. Димка сам пробовал на вкус. Горечь какая-то, а вороненку нравится. Он уже начал высовываться из своего лукошка, поглядывая на мальчика повеселевшими лукавыми глазенками. За время болезни у Ивашки под клювом появилась бородка. Она с каждым днем становилась все гуще и длиннее.
— Растет твой Ивашка, скоро большим станет, — заметив бородку, сказала Елена Петровна. — И есть начал столько, что не набраться.
Вскоре Ивашка сам попросился во двор, благо день был не по-осеннему теплый и солнечный. Вороненок подскоком перемахнул дверной порог и очутился на крыльце. И сразу полетел к своей будке. Гром ждал его, помахивая хвостом. И когда вороненок очутился рядом, начал облизывать его.
Петушки, отвыкшие от вороненка, попытались отстоять свое корыто. Но не тут-то было. Через несколько минут они с криком убежали в заросли малинника и долго перекликались там, видно, обсуждая агрессивные действия Ивашки.
И Котяш остался недоволен. Он залез на свой клен и внимательно наблюдал за всей этой кутерьмой. Когда Ивашка близко подлетал к дереву, Котяш, распушив хвост, грозно шипел на него.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Настоящее издание — третий выпуск «Детей мира». Тридцать пять рассказов писателей двадцати восьми стран найдешь ты в этой книге, тридцать пять расцвеченных самыми разными красками картинок из жизни детей нашей планеты. Для среднего школьного возраста. Сведения о территории и числе жителей приводятся по изданию: «АТЛАС МИРА», Главное Управление геодезии и картографии при Совете Министров СССР. Москва 1969.
Повесть-воспоминание о школьном советском детстве. Для детей младшего школьного возраста.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.