В городе древнем - [57]
Он поискал ничего не видящими глазами Зою:
— Где ваше имущество?
— Вон, — кивнула Зоя в угол и добавила: — Не пачкайте рук, Маркин…
Она прошла в угол, наклонилась и, ухватившись за спинку железной кровати с наваленным тряпьем, в неистовстве поволокла ее к двери.
Все молча и неподвижно смотрели на нее.
Через несколько минут она вернулась за тумбочкой, и вот уже холодноватый ветерок шевелит истрепанное одеяло на железной кровати, на тумбочке — салфетку с зубчиками по краям, любовно вырезанную из газеты, листья невысокого фикуса, кусочек розового платья, высовывавшегося из небрежно закрытого чемодана… Все Зоино имущество.
Шумная, в чем-то резкая, а подчас и вздорная, сейчас Зоя вызывала у всех только сочувствие и жалость. Ее окружили женщины и стали осторожно уговаривать как человека, потерявшего над собою власть:
— Зачем ты так, Зоя?..
— Куда ты сейчас денешься?..
— Давай, милая, все аккуратненько поставим на место… Поможем тебе, перенесем…
Зоя, полнотелая, румяная, словно жила на добрых родительских харчах, стояла молча и твердо, ровным счетом ничего не слыша.
— Боже! Не тронулась ли?.. — с испугом спросил кто-то.
— Господи…
Ефим Петрович, недовольный собой и тем, как повернулось дело, мелкими быстрыми шажками уже шел по аллее. За ним, в отдалении, подчеркивавшем, что он не имеет к этому человеку отношения, угрюмо двигался Маркин.
В это время и появился запыхавшийся Степанов. Пробегая мимо Ефима Петровича и Маркина, Степанов понял, что вот эти двое и повинны в выселении. Остановился…
— Что тут происходит?.. В чем дело?.. — проговорил он, еле переводя дух.
Ефим Петрович лишь небрежно повел головой, но даже не обернулся, не замедлил шага. Маркин, считавший, что обращаться нужно не к нему, тоже не ответил.
— Товарищ Маркин? — нетерпеливо спросил Степанов. Милиционер кивнул на Ефима Петровича.
Степанов подошел к Соловейчику:
— Что здесь происходит?
— Занимайтесь своим делом, гражданин, — ответил тот не останавливаясь.
— Погодите… Вы что же тут наделали?.. Разве Мамин отменил решение?..
Ефим Петрович на этот раз обернулся:
— Русским языком говорю, гражданин: занимайтесь своим делом!
«Не свое дело? Нет! Свое! Свое!»
— Кто вы такой? — сдержанно спросил Степанов. За сдержанностью — неприязнь и вот-вот готовый прорваться наружу гнев. Он давно заметил стоявшую под ветром кровать, тумбочку, фикус… — Разве решение райисполкома отменено? Что вы делаете? Людей — на улицу?!
На миг показалось, что стоит сказать еще две-три фразы, и этих администраторов можно вразумить: одумайтесь, женщин и детей — на произвол судьбы!..
Но все оказалось совсем не так.
— Слушайте, вы!.. — теперь уже с угрозой крикнул Ефим Петрович. — Еще раз по-русски говорю: займитесь своим делом! Учите детей арифметике и грамматике! Не вмешивайтесь!
Шагнув вперед, Степанов схватил Ефима Петровича за шиворот и как следует тряхнул. Сукно шинели Соловейчика затрещало.
— Идите и извинитесь перед людьми! Позор!
Маркин, благо к нему не обращались, пошел своей дорогой. А Степанов изо всех сил толкнул Ефима Петровича к застывшим, смятенным женщинам.
За дискредитацию Советской власти Захаров пригрозил Соловейчику исключением из партии, учителя тоже вызвал к себе для объяснений.
— Ну, Степанов!.. — встретил он его укором. — Вы тогда обиделись на меня. А это что иное, как не партизанщина в условиях фронтового города?!
Степанов стоял молча, словно обвинение это было обращено не к нему или словно он его не слышал.
— Может, — спросил он как можно спокойнее, — сначала мне позволено будет сесть? Вот хотя бы на эту табуретку… Благо она все еще крепкая… — И он потрогал ее, словно определяя: да, действительно крепкая…
Сколько раз в этом кабинете Захаров устраивал разносы — справедливо и, случалось, несправедливо, — но никто так не держал себя с ним. Таких не помнил…
Степанов меж тем сел на табуретку и сказал:
— Николай Николаевич, вы прекрасно знаете, что Дебрянск не фронтовой город. Зачем, спрашивается, эти ненужные преувеличения? Что касается инцидента у школы — дело ваше судить о нем…
Захаров, постучав пальцами по столу, еще раз посмотрел небольшими серыми глазами под редкими бровками на Степанова.
— Иначе поступить было нельзя, уважаемый учитель? — спросил он, садясь.
— Черт его знает, — признался Степанов. — Может, и можно иначе… Но как именно? — Он спрашивал не столько Захарова, сколько самого себя: «В самом деле, как нужно было поступить?» — Я, Николай Николаевич, другого ничего не нашел, да и искать было некогда…
— Ладно, — кончая с инцидентом, решил Захаров. — Как у вас самого с жильем?
Степанов хотел ответить, но ему помешали. Мужчина в очках шумно ввалился в кабинет и остановился, почувствовав некоторую неловкость за вторжение.
— Что случилось? — спросил Захаров.
Вошедший покосился на Степанова, тот, видимо, смущал его, но, махнув рукой, ответил:
— Николай Николаевич, вчера было девять, сегодня утром — четырнадцать.
Захаров подошел к окну и, глядя на пустыню, простершуюся за ним, спросил:
— Угроза эпидемии?
— Да.
— Так и говорите.
«Тиф!» — догадался Степанов.
Захаров по-прежнему стоял у окна.
— Дождались! — сказал Захаров с упреком себе. — Что предлагаете, всезнающая медицина? Что нужно делать в таких случаях?
Тяжелая зима 1920 года, Москва в запустении, но нет разрухи в головах! Ленин и старый ученый готовят экспедицию на поиски метеорита в сибирской тайге.
Сергей Фёдорович Антонов — автор нескольких книг рассказов для взрослых и детей: «Дни открытий» («Советский писатель», 1952), «Дальний путешественник» (Детгиз, 1956), «Валет и Пушок» (Детгиз, 1960), «В одну ночь» («Знание», 1963), «Полпред из Пахомовки» («Московский рабочий», 1964), «Дорогие черты» (Военгиз, 1960), «Встреча в Кремле» (Детгиз, 1960), «За всех нас» («Знание», 1962), «Старший» (Детгиз, 1963) и другие.Среди рассказов Сергея Антонова особое место занимают произведения о Владимире Ильиче Ленине.
В эту книгу известный писатель С. Ф. Антонов включил свои избранные рассказы и повесть «Огонек вдалеке», посвященные жизни Владимира Ильича Ленина.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.