В горах северного Прибайкалья - [8]

На другой день мы поднялись очень рано, еще до рассвета. Велижанин взял котелок и пошел за водой к небольшому ручейку, где вечером, весело перескакивая с камня на камень, бежала вода. Но он вернулся назад с пустым котелком. Ночью было очень холодно, и снежник, которым питался ручей, перестал отпускать воду. Велижанин взял нож и пошел нарубить снега.

Выпив по две кружки горячего чая, мы продолжили поиски медведя, не поленившись осмотреть все наиболее густые участки зарослей, все пустоты между камнями. И снова не удалось обнаружить никаких следов. На месте охоты также не оказалось ни крови, ни срезанной пулей шерсти, и это окончательно убедило нас в том, что треск ветвей и храп зверя были лишь плодами нашей встревоженной фантазии.

К ПЕРЕВАЛУ

Мы поднимались в горы по второму слева притоку реки Малой Косы. Вскоре кончились сплошные заросли кедрового стланика; отдельные низкие и чахлые кустики его еще кое-где укоренялись между камнями, но буйное царство стланика осталось уже далеко внизу. Начинались гольцы. Впереди были видны громадные каменные россыпи.

Мы решили свернуть к юго-западу и подняться к главному водораздельному гребню не по долине ручья, как предполагалось вначале, а прямо по россыпям, с тем чтобы выйти наверх немного южнее высоты 2018 метров. Подъем на этом участке очень крут, приходилось идти по подвижным россыпям. Но хорошее настроение помогало быстро подниматься к гребню.

Склон главного гольцового гребня Байкальского хребта казался совершенно безжизненным. Не было заметно следов крупных животных, хотя каждую минуту здесь можно ждать встречи с северными оленями. В это время года олени поднимаются высоко в горы и держатся невдалеке от снегов.

Но жизнь была обильна и здесь, на высоте около двух тысяч метров над уровнем моря. Почти все камни были покрыты лишайниками. Среди россыпей встречались участки мохово-лишайниковой тундры, подниматься по которым было значительно легче, чем по камням. Здесь во множестве росли кладонии — любимый корм северного оленя, евернии, цетрарии и аллектории. На этих пушистых лишайниковых подушках изредка попадались стелющиеся кустики карликовых березок.

Подъем становился все труднее и опаснее. Нам приходилось идти почти по отвесным скальным стенам и по очень крутым россыпям. Ни с лошадьми, ни с оленями перевалить здесь было решительно невозможно.

Почти на каждом шагу мы разрывали длинные белые нити, составляющие крепящую основу своеобразных высокогорных паутин. Эти оригинальные паутины плелись по особому принципу и были мало похожи на сооружения пауков, живущих в лесном поясе. Весь характер паутин заставлял помнить о силе горных ветров.

От камня к камню, почти параллельно линии горизонта, проходила главная нить. На нее крепилось несколько боковых, менее массивных нитей. В центре этих переплетений только небольшое поле, величиной с тарелку, напоминало ловчую сеть. Главная нить — белая и очень толстая — по величине и внешнему виду напоминала жилку-сатурн диаметром в три десятых миллиметра. Она, разумеется, была слабее Сатурна такого же сечения, но для того чтобы разорвать ее, необходимо некоторое усилие. Порвав одну наиболее толстую нить, мы увидели, что она состоит из множества тончайших волоконец и по своему строению напоминает парашютный шнур. Хозяева этих сооружений очень невзрачны на вид, и многие лесные пауки, которых нам приходилось встречать внизу, казались куда более страшными злодеями.

Среди камней вилось множество мошки и комаров, кое-где среди россыпей попадались кузнечики. Иногда над склоном пролетала бабочка или пчела, а со скал струились красивые, звучные мелодии — это пели ярко окрашенные самцы пестрого каменного дрозда.

После очень тяжелого подъема мы подошли наконец к водораздельному гребню. Последние метры до гребня стремились пройти как можно скорее — так хотелось взглянуть за грани хребта.

Но там не удалось увидеть решительно ничего: вся долина реки Левого Улькана была заполнена серыми слоистыми облаками, так называемыми стратусами. Густым потоком они проносились над нами, переваливали за гребень горы и заполняли долину реки Малой Косы.

Мы стояли в густой пелене облаков; предметы, окружавшие нас, — россыпи, скалы, снежники — казались призрачными и были видны только с очень близкого расстояния.

Невдалеке просвечивало сквозь облако небольшое снежное пятно. Здесь можно вскипятить чай и подкрепить силы после утомительного подъема. Велижанин наполнил котелок снегом, а я с большим трудом набрал несколько сухих веток с единственного чахлого куста стланика, росшего на гребне водораздела, и разжег костер.

ОЛЕНЬ ИЛИ ГАЛЛЮЦИНАЦИЯ!

Внезапно нам показалось, что по снежнику передвигается какой-то зверь — мы пристальнее всмотрелись в него и увидели северного оленя. Большой рогатый зверь огромными скачками несся вверх и через несколько мгновений уже достиг края снежника.

Схватив карабин, я бросился к скале, которая должна была скрыть меня от оленя, — оттуда было удобно стрелять. Из-за скалы стал хорошо виден весь снежник, но зверя на нем не было. Я замер и прислушался. Снежник со всех сторон был окружен подвижными россыпями, и уйти незамеченным олень не мог.