В гольцах светает - [70]
Зеленецкий встретил Герасима с серьезным лицом. Провел в кабинет, предложил сесть.
— Я пригласил тебя, Герасим, по очень серьезному делу, — управляющий постучал пальцами по столу.
— Об чем разговор? — Герасим, не поднимая глаз на Зеленецкого, вытащил кисет, поискал бумагу в карманах, не нашел, зажал кисет в руке.
— Ты видишь, что положение на прииске катастрофическое. Шурфы заливает водой, пески лежат непромытыми... Люди отказываются работать, требуют надбавки, а где я возьму деньги? Мне нужна твоя помощь.
— Угли, — усмехнулся Герасим. Управляющий бросил на него молниеносный проницательный взгляд.
— Я серьезный человек, Герасим. Сказки меня не соблазняют.
— Угу, — Герасим заметил на столе газету. Однако продолжал тискать кисет в кулаке...
— Как тебе известно, я располагаю собственным золотоносным участком. Хочу начать его разработки безотлагательно, к этому меня вынуждает обстановка на прииске.
— Вольному воля, — заметил Герасим с заметным облегчением. Невольный вздох, который пробился из глубины его души, и то, как опали его мускулистые плечи, выдавая спад напряжения, не прошли мимо Зеленецкого. Он насторожился: «Что там внутри у этого человека? Глыба, скала, голец! Разумнее оставить его на минутку наедине с Лизой. Солнечный луч любой камень превращает в щебенку: а голец — в потоки воды...»
Управляющий встал.
— Извини, Герасим, мне надо к господину уряднику. Я скоро вернусь. Прошу подождать меня... Лиза!..
В дверях тотчас появилась белокурая головка:
— Я слушаю, Арнольд Алексеевич.
Герасим тяжело повернулся на стуле, стиснул кисет.
— Я ненадолго отлучусь, — Зеленецкий ласково коснулся пальцами пушистых локонов девушки. — Так что Герасима оставляю на твое попечение.
Домик-конторка урядника Комлева по соседству с просторным домом управляющего, обнесенным глухим забором из дранья, казался крохотным и убогим. То же проглядывало и внутри помещения, перегороженного дощатой заборкой. Массивная лавка, вытесанная из полукругляка, такой же стол и две табуретки, топчан, портрет Николая Второго, железная печь — все убранство служебной половины.
Урядник сидел за столом, читал только что полученное предписание полицейского управления, потел. В углу на лавке дремал стражник, склонив голову на дуло карабина. Дочитав письмо, Комлев поднял вопрошающий взгляд на Зеленецкого, с яростью рванул ворот мундира.
— Требуют усилить меры по пресечению агитации. Брать на учет крамольников и... А кто будет сполнять это? Кто?! Разве эти... воши, — урядник метнул яростный взгляд на прикорнувшего стражника. — Чего киснешь? Марш сполнять службу, немедля!
Выпроводив стражника за двери, Комлев продолжал:
— Им-то там чего. Сиди да пиши! А тут сполняй как хочешь! Вертись.
Губы Зеленецкого дрогнули в усмешке: «Знал бы ты, дурья голова, что делается там. Каково приходится твоим сослуживцам... А здесь еще цветочки...»
— Как быть, Арнольд Алексеич? — вопрошал урядник. — Рабочие митингуют...
— Я как раз по этому вопросу пришел к вам, Семен Наумович. У меня есть кое-какие соображения. — Управляющий выпрямился, урядник придвинулся к нему, наваливаясь грудью на стол. — Есть одно крупное месторождение золота...
— Эта воша разведал, — перебил Комлев, крякнув.
«Опять эти сказки? А может статься — нет...» — в душу Зеленецкого закрадывались сомнения, однако он ответил твердо:
— Я говорю вам, Семен Наумович, одно с уверенностью: есть сведения, их следует проверить. Если месторождение действительно крупное, то можно начать его разработку... Понимаете?
— Нет, убей бог, не понимаю, что к чему, — откровенно признался урядник. — Тут оружие надо, солдат...
— Не спешите, — остановил Зеленецкий. — Нас пока здесь двое, а рабочих две сотни. Нам жить среди них, нам отвечать за судьбу прииска. Надо быть более предусмотрительными. Я предлагаю другое: объявим рабочим, что в ближайшее время перейдем на новый участок, заметьте — богатый участок... Короче говоря, подарим им надежду на лучшее будущее. Это даст нам возможность по крайней мере на сезон промывки прекратить безобразия. А там посмотрим.
Комлев наконец-то сообразил что к чему и побагровел.
— Контакты! Мундир, Арнольд Алексеич, не дозволяет. Из уважения к вам, разве что...
— Кого вы предлагаете в разведку? Кто особенно ведет себя беспокойно...
— Кто? — урядник крякнул. — Этот Силин, кол ему в печенки. Да всех бы я их — за решетку! Всю нерву вытянули.
— Хорошо. Предоставим право выбрать людей самим рабочим.
— Самим рабочим! Да это же... как ее... демократизма, Арнольд Алексеич!
— Я не знаю, как это называется. Но уверяю вас, что сами рабочие выберут тех же, что и мы с вами.
— Может, и верно, — урядник задумчиво поскреб тучную шею. — Но не будет ли это неисполнением с моей стороны служебных обязанностей? Ведь пишут. Требуют усиливать меры, а мы тут разводим...
— Семен Наумович, нам с вами здесь жить, нам и изыскивать меры, чтобы предотвратить возможный бунт.
— Как хотите, Арнольд Алексеич, а я не могу. Ведь эти воши подумают, что я испугался их.
Урядник вскочил на ноги, расправил плечи. Зеленецкий стал прощаться.
— Погодите, Арнольд Алексеич. Я не против ваших мероприятиев, но, понимаете, не могу. Мундир не дозволяет... А эти россыпи достоверно богатые? Я хотел того... Рекомендовать туда одного из моих стражников... Для порядку, Арнольд Алексеич. Мало что может статься...
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.