В гольцах светает - [54]

Он стрелой пролетел мимо пригорка. Следом за ним с пригорком поравнялся Назар.

— Назар! Второй в ловкости и проворстве! — приветствовали зрители...

— Дуко! Третий в ловкости и проворстве!..

Вслед за Дуко мимо пригорка промчалась целая группа всадников. Мелькнули лица, прогудела земля, и всадники умчались дальше, провожаемые восторженным ревом толпы.

Возбужденные крики постепенно стихали, напряжение спадало, когда совсем неожиданно раздался звонкий неудержимый смех Урен.

— Ой, старый пень прыгает, как подбитый рябчик!

Она обращалась к Дуванче, но ее услышали почти все!

Люди зашевелились. Взрыв многоголосого хохота потряс окрестности.

Появление сына Гасана разозлило Дуванчу. Но вид Перфила был настолько потешен, что он уже не мог удержаться от смеха.

Посредине поляны толстый Перфил состязался с рослым оленем. Он старался высвободить ногу из повода недоуздка, но разгоряченный, увлеченный гонкой олень рвался вперед, таща за собой незадачливого наездника. Перфил неуклюже прыгал возле левого бока на одной ноге, не выпуская из рук повода. Зрелище становилось любопытнее по мере приближения их к пригорку. Мокрый, взлохмаченный Перфил уже не сопротивлялся. Он оставил злополучный повод в покое и покорно скакал, крепко обнимая зад оленя.

— Проворный и ловкий сын Гасана! Кто может равняться с ним?! — громовым хохотом приветствовали его зрители.

— Он прыгает, как подбитая куропатка!

— Зачем ему иметь две ноги? Он может ходить на одной!

Но Перфил вроде не слышал насмешек и острот.

Неожиданно толпа расступилась. Стихли остроты.

На поле вышел Гасан. Глаза его горели бешеной злобой. Он медленно вскинул массивный изогнутый лук и, не целясь, опустил тетиву. Не успел затихнуть зловещий аккорд, как сильное животное забилось в предсмертных судорогах.

Толпа сдержанно загудела. Нельзя было понять, одобряют люди поступок старшины или же осуждают: в их голосах была дань меткому выстрелу Гасана и осуждение его жестокости.

Гасан самодовольно огляделся, громко произнес:

— Из этого быка люди могут сделать еду!

Толпа загудела громче, на этот раз одобрительно. Многие тут же поспешили исполнить распоряжение шуленги.

Уже довольный собой, Гасан вернулся к подножию пригорка, где стояли исправник и отец Нифонт.

— Отличный выстрел, старшина! — торжественно встретил его Салогуб. — Тридцать сажен — наповал.

— Стрела Гасана надвое разрезает стрелу, летящую мимо на двадцать шагов, — ответил тот, медленно закатывая рукава алого шелкового халата. — Это увидят глаза самого губинатра.

— Любопытно, весьма любопытно, — заметил Салогуб. Обращаясь к отцу Нифонту, добавил: — Старшина обещает нам приятное зрелище. Будем держать пари на его стрелы?

— В этом Козьма Елифстафьевич искусен. — Отец Нифонт не скрывал недовольства старшиной. — Но от спора я воздержусь, ибо спорить о том, что во власти божьей, рискованно.

— Значит, батюшка не доверяет искусству старшины?

— Сие во власти божьей. Нельзя предугадать, что среди инородцев не отыщется много ловчее мошенника.

Но Салогуб уже не слушал отца Нифонта. Он любезно беседовал со старшиной.

— Шуленга, слышал я, что твоя стрела выбивает трубку из зубов бегущего, как всадника из седла.

— Стрела Гасана пробивает беличий глаз, разрубает стрелу, летящую мимо. Стрела Гасана все может! Ха! Это скоро увидят глаза губинатра!

— Хорошо, старшина, оценю твое искусство, — пробасил Салогуб, размышляя: «Почему он называет меня губернатором? А? Хитрит, мошенник. Ну да пусть его — с меня не убудет!»

На побережье начиналась борьба. Больше десятка пар охотников, крепко схватив друг друга за кушаки и ремни, напряженно топтались на месте, пуская в ход всю силу и ловкость. Лица их были красны, глаза возбуждены, на руках набухли вены. Полукругом полыхало несколько костров, вокруг которых сидели зрители, держа в руках вертела с нанизанным мясом. Исход каждого поединка люди встречали восторженными криками. Победителю сыпались сдержанные похвалы, а побежденному доставались колкие замечания и остроты, однако в добродушном тоне.

В одной паре мерялись силой Аюр и Тэндэ. Схватившись за кушаки, они то притягивали друг друга к себе и несколько секунд ломали тела, испытывая силы, то снова расходились. Борьба напоминала вялый и однообразный танец.

У Аюра не было никакого желания торжествовать победу над Тэндэ. Его голову занимали более важные мысли.

— О чем говорил Гасан? — тихо спросил он, слегка притягивая Тэндэ к своей груди.

Тэндэ вздрогнул.

— Урен отбирает хозяин, — тихо ответил он.

— Что сказал ты?

— Сказал, думать буду. Другое не мог. Зачем этот человек вернул мне жизнь тогда?

— Пусть печаль оставит твое сердце. Волк раскрыл пасть, но он лишь щелкнет зубами, — пообещал Аюр.

— Так ли?

Тэндэ сомневался. Но в сердце его запала крохотная искорка надежды. Это Аюр угадал наверняка по тому, как расслабли мускулы Тэндэ, как он поспешно откликнулся на его слова.

— Скажи Урен, чтобы она хорошенько следила за моим знаком. А тебя Гасан не должен видеть...

— Будет так...

— Эти люди делают то же, что и длинноухие, засунувшие свои головы в одну петлю! — раздался над поляной насмешливый голос. Тотчас все дрогнуло в общем смехе. На головы Аюра и Тэндэ посыпались остроты.