В годы испытаний - [12]

На обратном пути мы обычно ехали вместе. Все понемногу становилось на свои места, и комдив говорил:

— Спасибо, Евдоким Егорович, что вовремя сдержали меня сегодня. Но и они хороши… Попадутся еще мне!..

Но страсти улегались, и мы в спокойной обстановке решали очередные проблемы. Кстати, я никогда не упрекал комдива в его излишней горячности, так как считал такую меру нетактичной. Для меня уже тогда было ясно, что комиссару, политработнику поправлять своего командира, старшего по служебному положению, словами почти невозможно. Здесь куда большую роль играют личный пример комиссара, политработника, практические действия, направленные на локализацию того или иного недостатка в характере командира. Вся дальнейшая служба убедила меня в этом.

Надо, однако, отдать должное Федору Ефимовичу: излишнюю горячность он проявлял, как правило, только тогда, когда происходила какая-нибудь неприятность. В целом же он предоставлял полную инициативу своим подчиненным и мне, комиссару. К политработникам Шевердин относился с уважением. У него был свой взгляд на их роль и место в армии. Комдив считал их учителями бойцов. Не имея систематического военного и политического образования, он, как мне казалось, несколько переоценивал интеллектуальные возможности политработников.

Партийно-политическую работу Федор Ефимович ценил, но почему-то считал, что ею должны заниматься только политработники. Сам же, выступая перед бойцами и командирами на политические темы, чувствовал себя стесненно, терял подчас нить рассуждений или же не отрывался от конспекта, хотя занятия по боевой подготовке проводил совершенно уверенно. Видимо, поэтому комдив с большой симпатией относился к тем политработникам, которые умели красиво, бойко выступать перед бойцами и командирами без конспекта, и, к сожалению, иногда ошибался в их оценке, поскольку эти шустрые речи, как я уверен до сих пор, могут оказаться подчас пустым краснобайством.

* * *

Проверку штабом корпуса дивизия выдержала в основном успешно. Итоги ее подводил сам командир корпуса Р. Я. Малиновский. Здесь я впервые увидел будущего Маршала Советского Союза, выдающегося военачальника, Министра обороны СССР, видного государственного деятеля.

Из машины вышел невысокого роста, плотный комкор. На ладно сшитом и отутюженном кителе красовались ордена Ленина и Красного Знамени, юбилейная медаль «XX лет РККА». Суровое, будто высеченное из камня, моложавое и чуть полноватое лицо, широкие черные брови, крупный подбородок, пристальные, свинцового отлива глаза…

Приняв рапорт командира дивизии, комкор поздоровался со всеми встречавшими его и неторопливой походкой направился в клуб, где собрались командиры и политработники дивизии для разбора. Все внимательно слушали Родиона Яковлевича. Он немногословен. Речь точная, грамотная, несколько смягченная легким украинским акцентом. Разбор был кратким, но впечатляющим. Во всем угадывались большой жизненный и боевой опыт, военная и общая эрудиция, дар глубокого теоретического мышления и живого слова комкора.

— Еще Петр Великий, — говорил спокойным голосом Малиновский, — требовал тому обучать, как в бою поступать. Проверка, однако, показала, что в обучении бойцов и командиров в дивизии допускаются условности, а это создает неправильное представление о суровой действительности войны. И за это в боях придется платить большой кровью…

Зал притих. Сказано было слишком резко. Только что ведь получен проект нового Полевого устава, где говорилось, что боевые действия Красной Армии будут вестись на уничтожение, с целью полного разгрома противника и достижения решительной победы малой кровью. Из-за недостаточной теоретической и практической подготовки некоторые командиры и политработники указания проекта Полевого устава иногда воспринимали слишком прямолинейно, догматически. Родион Яковлевич, кажется, почувствовал настроение аудитории и продолжал:

— Да-да! Это в песне легко петь: «Мы врага разгромим малой кровью, могучим ударом», а в жизни необходимо еще очень многое сделать, чтобы удар по врагу получился могучим, а кровь была малой.

И комкор стал раскрывать имеющиеся у нас недостатки в боевой подготовке частей и подразделений. Особое внимание обратил он на организацию взаимодействия родов войск на поле боя. Речь шла главным образом о взаимодействии стрелковых подразделений и частей между собой и артиллерией. Пехота не умеет прижиматься к огневому валу и отрывается от него, а артиллерия не научилась обеспечивать огневую поддержку пехоты в глубине обороны противника.

— На войне всякое бывает. Может случиться и так, что дивизии придется вести оборонительный бой, — говорил Родион Яковлевич.

Аудитория снова притихла. Из уст командира корпуса многие слышали непривычные для них положения. В проекте Полевого устава говорилось: «Войну мы вести будем наступательно, перенеся ее на территорию противника».

— Вспомним, — продолжал комкор, — как учил Владимир Ильич Ленин. Вот его слова: «Неразумно или даже преступно поведение той армии, которая не готовится овладеть всеми видами оружия, всеми средствами и приемами борьбы, которые есть или могут быть у неприятеля… Не владея всеми средствами борьбы, мы можем потерпеть громадное — иногда даже решающее — поражение… Владея всеми средствами борьбы, мы побеждаем наверняка»