В годы большой войны - [97]

4

Это были люди одной судьбы, одних устремлений, одного поколения — токарь Роберт Уриг, журналист Йон Зиг, лингвист-историк Вильгельм Гуддорф, профессиональный революционер Антон Зефков… Как и многие другие, они боролись за новую, демократическую Германию, против гитлеровской диктатуры, против войны и фашизма. Они стояли во главе национального Сопротивления, создавая единый Народный фронт борьбы с гитлеризмом. Теперь их нет, — лишь имена павших высечены на каменном обелиске тихого берлинского кладбища… Они ушли из жизни.

Уже шла война с Советской Россией, полчища оболваненных немецких солдат топтали поля России, продвигались в глубину ее территорий. Им казалось, что победа близка — так говорил их фюрер. Но не все немцы были захвачены нацистским военным угаром. Не все так думали. Патриоты-антифашисты продолжали борьбу…

В те дни Йон Зиг написал статью в нелегальную газету «Иннере фронт» («Внутренний фронт»), сравнивая борьбу внутри Германии со вторым фронтом, который еще не был открыт. Газетка была маленькая, печаталась крохотным тиражом, но значение ее было огромно.

«Второй фронт, — говорилось в ней, — создается не только предстоящим военным вторжением английских и американских армий; второй фронт — всюду, где активно борются и действуют противники Гитлера. Второй фронт — на каждом предприятии, на каждой улице. Закабаленные и угнетаемые гитлеровскими бандами народы Европы, с оружием в руках или средствами саботажа восстающие против фашистской оккупации, являются активными бойцами второго фронта. Рабочий, саботирующий на своем предприятии выпуск военной продукции; железнодорожник, мешающий военным перевозкам или срывающий их; крестьянин, сопротивляющийся бюрократическому насилию; домашняя хозяйка, возмущенная голодной жизнью народа, — все они активные бойцы второго фронта.

Второй фронт — не надежда завтрашнего дня. Он уже существует…

Только немедленное прекращение войны может спасти Европу от гибели, а немецкий народ — от национальной катастрофы… Вот почему немецкий народ должен наконец сам взять свою судьбу в собственные руки и свержением гитлеровской диктатуры создать предпосылки для возникновения свободной, живущей в мире и дружбе со всеми народами трудовой Германии…»

Именно эту статью, подготовленную для печати, обсуждали трое подпольщиков, ставших во главе берлинских групп Сопротивления. Йон Зиг отложил листки, исписанные его размашистым почерком, и потянулся за трубкой. На столе были разбросаны игральные карты — для конспирации. Собеседники пришли будто бы скоротать вечер за игрой в скат.

— Ну как? — спросил Зиг.

Курт — это была подпольная кличка Антона Зефкова — сосредоточенно тасовал карточную колоду. Среди троих, сидевших за столом, он последним вырвался из концлагеря — не прошло года. За это время удалось кое-что сделать. Прежде всего, собрать надежных людей. Опорные ячейки существуют уже на многих берлинских промышленных предприятиях, даже на военных заводах. Но он считал, что это только начало их работы. Искали связей с другими городами — в Саксонии, Руре, Гамбурге.

— Думаю, что это правильно, — сказал Курт. — Надо рассказывать о новых формах нелегальной работы, переходить от пропагандистской, разъяснительной деятельности к конкретным делам. Может быть, стоило еще сказать о связи с иностранными рабочими, с лагерями военнопленных. Им нужна наша помощь. К тому же саботаж на предприятиях мало что даст, если мы не привлечем русских, французов, которых пригнали в Германию. Надо трезво смотреть на вещи — пока пропаганда Геббельса, нацистская демагогия застревает в мозгах крепче, чем вся наша разъяснительная работа.

— Это верно, — сказал Роберт Уриг, — но подневольный труд иностранцев, фашистское рабство должны быть темой самостоятельных листовок, статей в нашем журнале. Когда я был в Праге, товарищи из Центра рекомендовали обратить на это особое внимание. С востока каждый день идут десятки эшелонов с советскими людьми. Везут французов, бельгийцев. Содержат их в ужасных условиях. Рабский труд — это еще одно преступление нацистов. Жители трудовых лагерей должны узнать, что в фашистской Германии у них не только враги, есть и друзья, которые тоже борются против нацизма.

— Давайте сделаем так, — предложил Зиг, — часть тиража направим в трудовые лагеря. Журнал и листовки будем печатать на нескольких языках. Ты можешь связаться с Гуддорфом? — Зиг обратился к Уригу. — Конечно, не сам, через связных, хотя бы с помощью Буби.

— Это не сложно… Буби работает отлично. Правда, у нее своя точка зрения на нелегальную работу. Считает, что опасность — только психологический фактор.

— Как, как? — переспросил Курт.

— А вот так… К примеру, распространение листовок, у нее такая теория: она считает, что, если бы это были детские картинки, никто не говорил бы, что опасно расклеивать их по ночам. Значит, опасность — дело условное. Так думает Буби… В то же время девчонка находчивая, отчаянная.

— Буби отлично выполнила задание, когда ходила юнгой в Швецию, — согласился Зиг, — держалась спокойно, уверенно… Она хорошо знает Брауна. Нужно только четко организовать их встречу.