В годы большой войны - [84]

— Спасибо! Но чем же знаменателен был вчерашний день?..

— Ну как же! Офицеры собирались на прощальный ужин перед отъездом. Разве вы не знали? — Викто́р понизил голос: — Отправляются на восток, ближе к советской границе. Там что-то назревает. Боши никогда не перебрасывают войска просто так, от нечего делать.

— Что же это может быть?

— Не знаю… Может быть, война с Россией… Это будет ужасно! Я ничего не могу сделать… А я-то — русский!

Викто́р говорил шепотом, склонившись через столик к Кетрин.

Дальше разговор не клеился. Кетрин отвечала рассеянно, пытаясь унять охватившее ее волнение.

Встреча с Амиго предстояла на следующий день. Она едва дождалась часа встречи. Амиго ждал ее у картинной галереи и пошел за ней следом по бульвару, наблюдая боковым зрением, не следит ли кто за Кетрин. Нагнал и спросил:

— Какие новости?

Она торопливо рассказала о разговоре с Викто́ром. Амиго спросил:

— Кто этот русский, можно ему доверять?

— Пожалуй, да…

— Хорошо… Сообщу Майстеру. Что делать дальше, скажу при следующей встрече… Не забудь — у входа в кино, в шесть вечера… Будь осторожна…

Амиго прошел вперед и затерялся в толпе пешеходов.

При следующей встрече Амиго сказал ей:

— Поинтересуйся-ка своим «испанцем»: может, он станет с нами работать.

— Почему это — мой! — вспыхнула Кетрин.

— Просто к слову… Но прежде мы должны кое-что выяснить. Спроси-ка, где он воевал в Испании. Может, однополчанин… Так сказал Майстер.

Прошло еще немало времени, прежде чем Амиго передал окончательное «добро» — действуй!

К тому времени Мишель уехал лечиться в санаторий, Кетрин продолжала встречаться с Викто́ром, но теперь она редко бывала у Валентины. Обычно сидели где-то в парке на уединенных скамейках либо прогуливались по берегу Амстеля, там, где река впадает в Зюдерзее.

В тот вечер Викто́р как-то сам навел разговор на нужную ей тему. Он рассказал Кетрин, что знакомый немецкий полковник предложил ему поехать в Германию. Есть должность инженера в фирме Хеншеля в Касселе.

— Как вы думаете, Кетрин, стоит мне принять такое предложение?

— Не знаю, Викто́р… Может быть, и не стоит. Здесь вы сможете принести куда бо́льшую пользу.

— Кому?

— Людям, которые ведут борьбу с германскими оккупантами…

— А где их найти? Я готов, но как это сделать?.. Кто они, эти люди?

— Хотя бы я… — улыбнулась Кетрин.

Викто́р удивленно вскинул брови:

— Вы, Кетрин?! Вот это открытие! — Викто́р схватил ее за плечи. — Да вы молодец, просто молодец, Кетрин! Что же я должен делать?

— Прежде всего, отпустите меня… Меня просили сказать, — конечно, если вы согласны, — что вы можете принять участие в борьбе с нацистами.

— Что же я должен делать? — повторил Викто́р.

— Этого я не знаю, — призналась Кетрин. — Я познакомлю вас с человеком, который тоже воевал в Испании…

Потом была встреча втроем. Мужчины разгуливали по дорожкам парка, Кетрин в отдалении шла следом, готовая, в случае чего, подать сигнал об опасности.

Мужчины подождали Кетрин, некоторое время шли молча. Глаза Викто́ра сияли.

— Итак — но пасаран!..

— Посаремос! — в тон ему ответил по-испански Амиго… — Мы победим!..

Оказалось, что они одновременно дрались под Гвадалахарой, только в разных батальонах… Викто́р сам предложил, что, по его мнению, он мог бы для начала сделать. У него есть знакомый инженер Герман Кранц, с ним можно встретиться. Кранц вернулся из Польши, обещал рассказать много интересного.

Амиго согласился. «Содержание беседы передадите через Кетрин», — добавил он.

Инженер Кранц из военно-строительного управления выезжал в служебные командировки и каждый раз, так уж повелось, возвращаясь, приглашал приятелей в ресторан. Обычно собирались немецкие офицеры амстердамского гарнизона. Викто́р не раз бывал в этой компании.

На этот раз собрались в отеле «Роял», что стоит в центре города на Дамраке — длинном проспекте, широком, как поле аэродрома. Предупредительный метрдотель провел компанию через общий зал в отдельный кабинет с тяжелыми портьерами на дверях и высоких окнах, чтобы посторонние шумы не мешали гостям в застольной беседе.

Викто́р и Герман Кранц сидели рядом. Горели свечи. Ужин был сервирован на французский манер, как в старое, довоенное время. Сначала подали устрицы, их запивали сухим и терпким пуйи, таким холодным, что ломило зубы. Викто́р посвящал полковника в особенности французской кухни, рассказывал о разнообразных соусах, тонкостях всевозможных вин, «технологии» изысканных блюд. Герман Кранц слушал внимательно, хотя предпочитал более грубую немецкую пищу, а напитки более крепкие.

Нежно-розовую форель сменил фаршированный омар, доставленный с южного побережья. Он хранил запах моря… И коньяки были отменные. Пили, как принято, из пузатых фужеров с узкими горлышками, согревая стекло ладонями рук и вдыхая пьянящий аромат.

Викто́р наклонился к захмелевшему Кранцу:

— Послушай, Герман, я давно хотел тебя спросить, откуда такое изобилие?

— Какое нам с тобой дело!.. Платят туземцы, — инженер презрительно скривил губы, — голландцы… А мы их оккупанты, хозяева… Остальное тебе понятно… В Германии сейчас не то — карточки…

Когда гости насытились, Кранц наклонился к Викто́ру: