В году 1238 от Рождества Христова - [7]
Дорож точно знал, что Великий князь давно уже вынашивал идею избавиться и от Милована, одного из последних потомков племенных князей народов обитавших на Руси с незапамятных времен, как до того он подобным образом избавлялся и от его отца. Во время своих военных походов он ставил их на самые опасные участки сражений. С отцом все вышло, как рассчитывал Великий Князь. Его смертельно ранили во время похода великокняжеского войска на мордву. А вот сын, которому по наследству перешла вотчина, село Киверичи и должность сотцкого… Он пока что уцелел, хоть был не робкого десятка и даже чрезмерно горяч на поле брани. За него горой стояли его люди, чуть не своими телами загораживали, ибо не сомневались, погибнет последний их князь, и они все немедленно станут собственностью кого-то из Рюриковичей, или приближенных к великому князю воевод, или старших дружинников. А те не будут относится к ним как к соплеменникам, они их и жалеть в сражении не будут, а то и вообще выведут из служилого сословия и обратят в обычных смердов. Такое не раз бывало когда какая либо вотчина кривичей, словен, вятичей, мерян теряла своего племенного князя и попадала под власть Рюриковичей или сторонних людей… И вот этот потомок угасающего рода, смеет указывать самому воеводе Дорожу, княжескому любимцу.
– Ладно… Молод ты еще мне указывать, да и не по чину тебе, сначала тысяцким стань, потом до воеводы дослужись, тогда и указывать будешь! – попытался поставить сотского на место Дорож.
– Я о пользе Великого Князя радею! – горячился Милован. – Если и дальше будем вот так же по избам хорониться, да ждать – проспим татар. Подберутся втихую и всех нас тут вырежут! Надо бы одну сотню на тот берег отправить, как передовое охранение. И разведку надо отдельно отправить, а не вместе с добытчиками пропитания. А то ведь уж сколько стоим, а ничего про татар не знаем. Где они, может уже близко совсем?
– Ну-ну, – усмехнулся в бороду Дорож. – На тот берег говоришь. Так там же нет ничего, лес сплошной, ни одной деревни. Где там встать-то, в лесу что ли? Если ты такой умный, то и иди со своей сотней, мерзни там возле костров. А мы уж как-нибудь здесь, по избам, да еду не на кострах, а в печках нам бабы варить будут. А как татары придут, то мы их мерзлых да голодных сытыми да теплыми встречать будем и, Бог даст, побьем. А ты своих в лесу будешь морозить да голодом мучить. Давай иди, я тебе дозволяю. Посмотрим кто из нас умный!
Зло хлопнув дверью, Милован вышел из избы…
Той же ночью сотня Милована скрытно перешла Сить. Сильная поземка тут же заметала следы. Воины, углубились в лес и на небольшой поляне стали сооружать нечто вроде временного лагеря: рыть полуземлянки, делать нечто вроде деревянного тына из валежника и вязанок хвороста. Выставили круглосуточные дозоры, а нескольких наиболее быстро бегавших на снегоступах воинов, Милован отправил в дальнюю разведку. Разведка была отправлена в три стороны со строгим приказом вернуться не позднее вечера. К вечеру они и вернулись, но ничего нового не сообщили – татар нигде не было. Милован не знал, что и думать. Получалось, что татары и не собираются идти на Сить, хотя наверняка знают о войске Великого Князя, расположившемся по ее берегам. Как всегда в трудные минуты Милован советовался со своим «дядькой» Жданом.
Ждан не приходился Миловану родственником, а «дядькой» считался потому, что служил десятником еще у отца Милована и пользовался его особым доверием. Именно в ту пору отец и приставил Ждана к своему подрастающему сыну для опеки и обучению воинскому мастерству. И вот уже много лет Ждан всегда был рядом, наставлял, помогал, а то и выручал Милована. Обычно Ждан звал Милована князем, тот же за это частенько упрекал своего наставника:
– Ну, какой же я князь? Что у меня есть-то, село да две деревеньки – вот и все мое княжество.
– Ты самый что ни на есть исконный, кровный князь. Отец твой, деды-прадеды все были князьями для кривичей, – не сомневался в своей правоте Ждан.
– Ну, ты вспомнишь… сколько уж лет-то прошло, когда это все было-то. Я уж и кривичем себя на людях не поминаю, вот только ты и помнишь, – обычно с доброй укоризной возражал Милован.
– Для того и помню, чтобы тебе напоминать, чтобы не забывал чья в тебе кровь и что тебе должно принадлежать по праву, а захвачено этими варяжскими последышами и их прихвостнями…
Эти разговоры не возбуждали Милована. Несмотря на молодость, он отлично осознавал, что плетью обуха не перешибешь, и то, что потомки первых варяжских князей и их дружинников уже давно и прочно обладают на Руси всей полнотой власти, распространив ее на большие расстояния и многие народы, подчас совершенно друг другу чуждые. Но именно под их властью эти народы друг с другом сжились, смешались, называются русскими и говорить в том же Владимиро-Суздальском княжестве стали на одном кривичско-вятичско-словенском языке, который приняли и когда-то говорившие на совсем других языках меря, мурома, мещера, весь, голядь… приняли этот язык как свой и владимирские князья-рюриковичи давно уж потерявшие связь со своей далекой изначальной родиной. Все это объяснил Миловану его отец, когда еже был жив. Он же наставлял: лучше служить рюриковичам, а не изображать гордецов и заявлять о своих законных правах. За то говорила и печальная судьба вот таких же потомков других кривичских, вятичских, словенских и мерянских племенных князей, лишившихся всех своих вотчин, которые осмеливались выступать против могущественных Рюриковичей. Но сейчас на Русь пришел страшный кажущийся неодолимым враг и Рюриковичи впервые за много веков зашатались… Может это шанс для таких как Милован? Но здесь, не то что Милован, даже Ждан не раздумывали – татары это великая напасть хуже которой и быть не может, потому в борьбе с ними лучше быть рядом с Рюриковичами.
Бывший майор спецназа Алексей Сурин и бывший боевик Исмаил живут в Москве: Сурин работает начальником охраны в крупной фирме, Исмаил менеджером в фирме у «московских чеченцев». И никогда бы не свела их судьба, если бы Сурин не был косвенно причастен к гибели семьи Исмаила. Брат погибшей во время «зачистки» жены Исмаила Ваха, тоже бывший боевик, находит Сурина и требует от Исмаила помощи в совершении кровной мести. Исмаил не хочет мстить, но вынужден помогать Вахе. Ваха вынашивает план похищения всей семьи Сурина, отдыхающей на даче.
Тема межнациональных отношений в современных отечественных СМИ и литературе обычно подается либо с «коммунистических», либо с «демократических», либо со «скинхедовских» позиций. Все эти позиции одинаково чужды среднему русскому человеку, обывателю, чье сознание, в отличие от его отцов и дедов уже не воспринимает в качестве «путеводной звезды» борьбу за дело мирового пролетариата, также как и усиленно навязываемые ему пресловутые демократические ценности. Он хочет просто хорошо и спокойно жить, никого не унижая по национальному признаку, но при этом не желает чувствовать себя в своей стране менее комфортно в моральном плане, и быть беднее в материальном наиболее «пассионарных» нацменьшинств.Автор этой книги не претендует на роль носителя истины в последней инстанции.
В Российской Истории армия всегда играла наиважнейшую роль. Потому интересны не только связанные с ней знаковые события, но и ее внешне незаметная внутренняя повседневная жизнь. В сборнике отображены фрагменты армейских будней, как мирного, так и военного времени. Героями повествований являются солдаты и офицеры участники Великой Отечественной и Чеченских войн, курсанты военных училищ, советские военнослужащие и члены их семей, несущие службу в отдаленных гарнизонах. Рассказы написаны как на основе собственного солдатского, курсантского и офицерского опыта автора, а так же того, что он узнал от своих родственников, сослуживцев, знакомых.
Повесть о не случившейся любви. 1975 г., 23-х летний Володя на танцах встретил юную Катю и, что называется, влюбился с первого взгляда. Но, увы, отношения между ними так и не завязались. Виной тому стала разница в возрасте, которая 17-ти летней Кате показалась слишком большой и то, что девушка заранее поставила себе цель: сначала выучиться, а все остальное потом. Жизнь еще дважды их сводит, в 1981 и в 1997 г.г. Кате уже не кажется, что меж ними такая уж большая разница в возрасте, но, как говорится, поезд ушел.
Москва 1997-98 г.г., до и в период дефолта. В романе присутствуют две параллельные линии. Производственная, в которой имеют место и пьянки, и драки, и воровство, и «стукачество», и на выходе вроде бы реальное золото, добываемое из радиодеталей. Вторая линия, это приобщение к миру прекрасного, истинным ценностям – произведениям искусства. Золотой телец, которому поклоняются многие, не есть высшая мировая ценность, таковыми являются творения человеческого гения.
Разве могут мирно соседствовать, или даже сосуществовать в рамках одного государства народы когда-то кроваво враждовавшие? Пример русских и татар, русских и немцев наглядно говорит – вполне могут, несмотря на «тяжелую» историческую память и различные вероисповедания. Но есть и обратные примеры: некоторые народы бывшей Югославии, израильтяне и палестинцы, индуисты и мусульмане в Индии, негры и белые в США. Они рознятся не столько по религиозной принадлежности или цвету кожи, они несовместимы по ментальности.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.