В году 1238 от Рождества Христова - [5]
Полк Дорожа уже восьмые сутки стоял в Мышлице, ожидая татар. Ночевали дружинники в деревенских избах, выставив караулы. Первые дни прошли в нервном ожидании, но время шло, а татар не было. Бдительность дозоров постепенно слабла. Воевода столовался и ночевал в доме деревенского старосты, где ему всячески угождали – как же, человек знатный, приближенный к самому Великому Князю. Вот и сейчас тучный воевода, в одной исподней рубахе восседал за столом в хорошо протопленной избе, а старостиха ему прямо из печи принесла чугун на ухвате и стала наливать в деревянную чашку аппетитно пахнущее дымящееся говяжье хлебово. Воеводе было чуть за сорок лет, мужчина он был осанистый, и вполне соответствующий своему высокому положению. Поглядывая на суетящуюся вокруг него ядреную старостиху, он не удержался и легонько шлепнул ее по широкому заду:
– Ну, ты хозяюшка хороша и хлебово, нюхом чую, у тебя знатное. И вообще снедь готовить ты горазда. Сколь уж дней столуюсь у тебя, а каждый день все разное и одно вкусней другого.
– Благодарствую батюшка-воевода за похвалу, ради удовольствия твоего готова стараться…
Старостиха представляла из себя тот редкий тип сельских женщин, которые в свои средние годы не выглядели уработанными. Разве что грубые ладони рук с шелушащейся от стирки кожей, да набухшими от переноски тяжестей вены выдавали в ней крестьянку. А все остальное, плечи, бедра, грудь, были у нее пышными, округлыми, визуально-нежными. По всему с тех пор как ее муж стал старостой, ей уже не приходилось тяжело работать в поле и бегать по лесам в поисках пропавшей скотины. Работала она в основном у себя дома, где и научилась хорошо готовить пищу. Хороший муж став своего рода наместником Великого Князя в одной из его малых вотчин, как смог облегчил жизнь жене.
Зачерпывая деревянной ложкой куски мяса воевода принялся с удовольствие их жевать, то и дело кося глаза на хлопотавшую у печки старостиху.
– Если сюда татары нагрянут, и ты к ним в полон попадешь, ты здесь самой дорогой добычей будешь, потому как во всей деревне самая гладкая баба. А оне таких очень любят, я то уж их порядки знаю, – хотел вновь высказать нечто вроде комплимента хозяйки воевода, но…
– Ох, господи… да неужто эти нехристи поганые сюда, к нам придут… он напугал ты меня батюшка-воевода! – старостиха в испуге едва не выронила с ухвата чугун с кашей.
– Да не бойся ты… я же шучу… Отобьемся, а там и сам Великий Князь с главными полками подоспеет, вспять погоним поганых, – довольно улыбаясь, успокоил женщину воевода.
– Как же… вон говорили, они сколь городов больших разорили, и зачем им мы распонадобились у нас-то тут и взять нечего, – продолжала испуганно причитать старостиха.
– Ну, нашла кого равнять. Кого они разорили, Рязань? Рязанцы, разве ж то оружники. Ты их не видала, а я видал. Низкие, широкие как пни, все они в мокшанскую да в мещерскую породу, какие с них воины. А моих дружинников видела, все витязи, высоченные, в поясах узкие в плечах широкие. Такой мечом как махнет, разом три поганых головы срубит.
– А как же тогда эти поганые стольный-то град Владимир разорили, раз витязи у князя такие? – выразила недоверия словам воеводы старостиха.
– Потому и разорили, что с главным княжеским войском там не встретились, кабы встретились и от Владимира бы их погнали… Что ты там кашу-то не несешь, давай, хлебово-то твое я уж съел…
В горницу вошел караульный дружинник:
– Дорож Семенович, тут к тебе сотцкий Милован просится.
– Ну, так что, не видишь, полдничаю я? Пусть попозже придет, – недовольно отреагировал воевода, отодвигая одну чашку и принимаясь за кашу.
– Да я ему про то сказывал, а он прям как бык уперся. Говорит, доложи воеводе дело у меня к нему, оно ждать никак не может, – виновато развел руками дружинник.
– А, чтоб его… – в сердцах выругался воевода и тут же опасливо скосил взгляд на иконы. – Ты хозяйка кашу прикрой чем-нибудь, чтобы не остыла. А то с этим сотским, чую, быстрого разговора не выйдет.
Воевода нехотя вышел из-за стола и пошел в сени. Он не хотел, чтобы сотский увидел, как угощается его начальник. Полк-то харчевался весьма скудно. Деревни Мышлица и Боженка хоть были и не маленькими, но бедными и прокормить три тысячи здоровых мужиков просто не могли. Потому каждый день небольшие отряды посылались во все окрестные деревни за провиантом, фуражом и попутно для ведения разведки. Часто эти отряды возвращались с пустыми руками, ибо многие смерды вместе с семьями побросали свои дома и прятались в лесах, туда же угоняли и скотину. От кого прятались? Конечно, в первую очередь от татар, но и своим далеко не всегда были готовы, за здорово живешь отдать теленка, овцу или кур. И разведка тоже пока не дала никаких результатов. Хоть слухи повсюду ходили один невероятнее другого, об татарском «озорстве», но пока, что в округе татарское войско не появлялось. Правда иные смерды утверждали, что видели небольшие группы каких-то нездешних людей в чудной одежде, которые сразу же завидев их, поворачивали коней и быстро пропадали из виду. Так и стоял уже восьмой день полк Дорожа на высоком берегу Сити, занимаясь в основном поиском пропитания.
Бывший майор спецназа Алексей Сурин и бывший боевик Исмаил живут в Москве: Сурин работает начальником охраны в крупной фирме, Исмаил менеджером в фирме у «московских чеченцев». И никогда бы не свела их судьба, если бы Сурин не был косвенно причастен к гибели семьи Исмаила. Брат погибшей во время «зачистки» жены Исмаила Ваха, тоже бывший боевик, находит Сурина и требует от Исмаила помощи в совершении кровной мести. Исмаил не хочет мстить, но вынужден помогать Вахе. Ваха вынашивает план похищения всей семьи Сурина, отдыхающей на даче.
Тема межнациональных отношений в современных отечественных СМИ и литературе обычно подается либо с «коммунистических», либо с «демократических», либо со «скинхедовских» позиций. Все эти позиции одинаково чужды среднему русскому человеку, обывателю, чье сознание, в отличие от его отцов и дедов уже не воспринимает в качестве «путеводной звезды» борьбу за дело мирового пролетариата, также как и усиленно навязываемые ему пресловутые демократические ценности. Он хочет просто хорошо и спокойно жить, никого не унижая по национальному признаку, но при этом не желает чувствовать себя в своей стране менее комфортно в моральном плане, и быть беднее в материальном наиболее «пассионарных» нацменьшинств.Автор этой книги не претендует на роль носителя истины в последней инстанции.
В Российской Истории армия всегда играла наиважнейшую роль. Потому интересны не только связанные с ней знаковые события, но и ее внешне незаметная внутренняя повседневная жизнь. В сборнике отображены фрагменты армейских будней, как мирного, так и военного времени. Героями повествований являются солдаты и офицеры участники Великой Отечественной и Чеченских войн, курсанты военных училищ, советские военнослужащие и члены их семей, несущие службу в отдаленных гарнизонах. Рассказы написаны как на основе собственного солдатского, курсантского и офицерского опыта автора, а так же того, что он узнал от своих родственников, сослуживцев, знакомых.
Повесть о не случившейся любви. 1975 г., 23-х летний Володя на танцах встретил юную Катю и, что называется, влюбился с первого взгляда. Но, увы, отношения между ними так и не завязались. Виной тому стала разница в возрасте, которая 17-ти летней Кате показалась слишком большой и то, что девушка заранее поставила себе цель: сначала выучиться, а все остальное потом. Жизнь еще дважды их сводит, в 1981 и в 1997 г.г. Кате уже не кажется, что меж ними такая уж большая разница в возрасте, но, как говорится, поезд ушел.
Москва 1997-98 г.г., до и в период дефолта. В романе присутствуют две параллельные линии. Производственная, в которой имеют место и пьянки, и драки, и воровство, и «стукачество», и на выходе вроде бы реальное золото, добываемое из радиодеталей. Вторая линия, это приобщение к миру прекрасного, истинным ценностям – произведениям искусства. Золотой телец, которому поклоняются многие, не есть высшая мировая ценность, таковыми являются творения человеческого гения.
Разве могут мирно соседствовать, или даже сосуществовать в рамках одного государства народы когда-то кроваво враждовавшие? Пример русских и татар, русских и немцев наглядно говорит – вполне могут, несмотря на «тяжелую» историческую память и различные вероисповедания. Но есть и обратные примеры: некоторые народы бывшей Югославии, израильтяне и палестинцы, индуисты и мусульмане в Индии, негры и белые в США. Они рознятся не столько по религиозной принадлежности или цвету кожи, они несовместимы по ментальности.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.