В глухом углу - [55]
— И вообще, Вик, — сказал Георгий, — придется тебе приучаться к аккуратности. Ты теперь существуешь при моих вещах. Я не потерплю даже пятна на моих рабочих брюках, что на твоих ногах — ясно?
«Раздел до гола в дремучем лесу!» — отчаянно подумал Виталий, а вслух покорно пообещал — Буду аккуратен!
Георгий с сожалением посмотрел на часы, битва с вещами продолжалась всего минут сорок. В Георгии бушевал задор победы, он с удовольствием продолжал бы борьбу.
— Послушай, служитель чужого барахла, — предложил он. — Я проявляю к тебе доверие, которого ты, как беспощадно оголенное существо, недостоин. Во сколько ты ценишь свою будущую жизнь?
Виталий с надеждой поднял голову.
— Не понимаю…
— Я спрашиваю, сколько ты способен заработать, скажем, за ближайшие десять лет?
— Сто тысяч! — немедленно отозвался Виталий.
Георгий прищурился.
— А не преувеличиваешь, Вик? Мне кажется, весь ты с головы до ногтей больше десяти не вытянешь. Ладно, сто. Разрешаю тебе выпустить десять расписок по десять тысяч в каждой, а я поставлю против твои бывшие вещи. Может, отыграешься.
Виталий был готов на все, не только на такое блестящее предложение. Он лихорадочно выдирал из общей тетради листы и покрывал их цифрами и подписями. Но его собственная колода атласных карт издевалась над ним, как по заказу. Одна за другой расписки перелетали на другой конец стола. Георгий бросил карты.
— Все, Вик! Раньше ты проигрывал вещи, теперь ты проиграл будущее. Ты человек без будущего, Вик, оно у меня в кармане. Никогда не думал, что придется стать рабовладельцем. Даже в колонии номер шесть это не практиковалось. Слушай, вещь и служитель моих вещей, до вечера можешь спать. Утром брюки пойдут на работу, ты их доведешь до рабочего места. Забастовок я не потерплю. Долг начнешь покрывать работой и чтоб без лени — понятно?
— Понятно, — сказал Виталий, бессмысленно улыбаясь.
— Завтра у меня пересменка, вечер свободен. Разрешаю выпустить новую эмиссию расписок, но не свыше миллиона — сразимся еще разок. Меня академически интересует, совсем ли фортуна повернулась к тебе задом. Дам тебе испытать судьбу.
— Согласен, — глухо сказал Виталий.
В этот момент вошедший курьер потребовал Виталия и Сашу к прилетевшему час назад Курганову.
5
Негодующий Курганов, ероша седые космы, распекал бухгалтера. На стульях вдоль стен сидели прорабы и мастера, работники ОТИЗа и отдела кадров. На диване больше обычного сутулился Усольцев. Курганов обратился и к нему со своими упреками.
— Все понимаю, Степан Кондратьич, у счетного народа взамен чувств — цифры. С цифры много не возьмешь — точная, но бездушная. Но как никто, буквально, никто из прорабов не поинтересовался, что придется его рабочим в получку — этого не могу понять!..
Прорабы виновато опустили головы. Усольцев молчал.
— Я же объясняю вам, Василий Ефимыч, — в десятый раз сказал одно и то же бухгалтер. — Все абсолютно законно, как вы не хотите…
Курганов гневно перебил:
— Вас обвиняют не в том, что поступили не по закону, а что применили правильный закон без души, без понимания обстановки, не спросив моего заместителя, — он показал на Усольцева, — не дав, наконец, мне в Москву телеграмму. Только об этом речь!
Бухгалтер пожал плечами и посмотрел на прорабов. И пожатие плечами, и обиженное лицо показывали, что он не согласен с укором и ожидает сочувствия. Но ни у хмурых прорабов, ни у кадровиков, ни даже у работников ОТИЗа он сочувствия не нашел.
— Значит, принимаем такое решение, — продолжал Курганов. — Вычеты долга временно прекращаются, а ребятам выдаются в кредит талоны в столовую — продержаться до следующего аванса.
Бухгалтер снова пожал плечами.
— Прекращение вычетов очень не ко времени — конец года. Из Москвы пришлют нагоняй за переходящие на новый год долги.
Все видели, как трудно вспыльчивому Курганову сдержаться, но он сдержался.
— Кто пришлет нагоняй? Такой же бухгалтер, как и вы, но чином повыше? Ничего, объясним уважаемому товарищу, если он сам не разбирается, что, кроме цифр, есть еще и живые люди.
Он нажал на кнопку звонка и приказал секретарше:
— Волынщиков этих — по одному]
Первым вошел Виталий. Он еще не оправился от потрясений карточных неудач. Все с удивлением уставились на его измученное лицо. Он лишь потом сообразил, что необыкновенный вид пошел ему скорее на пользу, чем во вред.
— Садись! — сказал Курганов. — Бунтуешь, значит? Руку поднимаешь на Советскую власть, Виталий Кумыкин?
Виталий молчал, убито опустив голову.
— Говори, не стесняйся — почему не вышел на работу?
— Денег нет, — прошептал Виталий. — Есть не на что.
— А куда аванс подевал? Сластена, конечно? В поселке за неделю съедают месячный лимит конфет — герои! Когда намереваешься на работу? Или навсегда так — ноги в потолок?
— Завтра выйду, — потвердевшим голосом пообещал Виталий.
— Завтра… Ладно, выходи завтра. И вперед рассчитывай траты, а то тебе каждый рубль ладони жжет. Приучайся протягивать ножки по одежке, Виталий!
Виталий выскочил из кабинета с облегчением — проборка оказалась не такой жестокой, как он опасался. Саша вошел к начальству с поднятой головой. Он объявил, что на работу не выйдет, пока не восстановят прежнюю зарплату, его устраивает лишь твердый оклад, никаких сдельщин!
На планете в сопряженном с Землей мире гибнет, распадаясь на части, великая империя. Мировая война довершает дело: на Латанию обрушиваются метео- и резонансные удары, союзники отворачиваются от нее, регионы выходят из ее состава… И в этот момент к власти в стране приходят молодые военные и инженеры. Возглавляет их будущий диктатор — полковник Гамов. Трибун и демагог, провокатор и пророк, он не останавливается ни перед чем, чтобы планета пала к его ногам. Что он сделает, добившись абсолютной власти?
Первая книга трилогии Сергея Снегова "Люди как боги" в изначальной, несокращённой редакции, опубликованная в сборнике "Эллинский секрет" в 1966 году.
Во главе звездной эскадры адмирал Эли начинает далекий поход. Умеющие искривлять пространство разрушители сначала не пропускают землян на свои территории, а затем заманивают адмиральский корабль в ловушку. Эли и его друзьям предстоит пройти через множество тяжелых испытаний, ведь найти общий язык с разрушителями почти невозможно. На помощь землянам приходит неведомая третья сила, а затем обладающий огромным могуществом Мозг, мечтающий обрести тело.Три величайших звездных народа нашего уголка Вселенной соединились в братский союз, но где-то в темных туманностях обитает загадочный и могущественный народ — рамиры…
«…Я диктую этот текст в коконе иновременного существования. Что это означает, я объясню потом. Передо мной в прозрачной капсуле, недвижно подвешенной в силовом поле, отвратительный и навек нетленный, покоится труп предателя, ввергнувшего нас в безысходную бездну. На стереоэкранах разворачивается пейзаж непредставимого мира, ад катастрофического звездоворота. Я твердо знаю об этом чудовищном мире, что он не мой, не людской, враждебный…»Третья, последняя часть космической трилогии, начатой книгами «Люди как Боги» и «Вторжение в Персей».
Это первая советская космическая сага, написанная Сергеем Снеговым в 197? году. Помню мальчишками мы дрались за то, кто первый будет читать эту книгу. С нынешней точки зрения она скорее всего выглядит немного наивной, но помните, что это один из краеугольных камней в фундаменте современной русской фантастики. Прочтите ее!…в далеком светлом и прекрасном будущем, где люди подчинили себе пространство и материю, где человечество по-отечески собирает под своим крылом инопланетные расы, вдруг оказывается, что идет вселенская битва — битва не на жизнь, а на смерть.
Звездный флот Земли далекого будущего совершает дальний перелет в глубины Вселенной. Сверхсветовые корабли, «пожирающие» пространство и превращающие его в энергию. Цивилизации галактов и разрушителей, столкнувшиеся в звездной войне. Странные формы разума. Возможность управлять временем… Роман Сергея Снегова, написанный в редком для советской эпохи жанре «космической оперы», по праву относится к лучшим произведениям отечественной фантастики, прошедшим проверку временем, читаемым и перечитываемым сегодня. Интересно, что со времени написания и по сегодняшний день роман лишь единожды выходил в полном виде, без сокращений.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.