В глубь веков - [39]

— Ах да, я это сделала, — подтвердила девочка, всплескивая руками и только теперь припоминая свою затею, которая до сих пор казалась ей лишь забавой.

Это неожиданное сообщение вызвало среди туземцев живейший интерес и все, во главе со стариком, предводительствуемые девочкой и ее братом, поспешили из пещеры, сгорая желанием поскорее узнать судьбу этого жертвоприношения. Конечно, наши друзья отправились также вместе с другими.

Но Иоганн несколько задержал Ганса и трясущимися от страха губами прошептал, обращаясь к нему по-немецки.

— Ах, дорогой Ганс, Боже мой, что же нам теперь делать?!

— Как что делать? — воскликнул удивленный молодой человек. — Да что это с вами творится, Иоганн, вы бледны, как полотно.

— Ради Бога, тише! Ох, я должен сообщить вам ужасную, роковую тайну!

— Да говорите скорее, в чем дело — с беспокойством уже спросил Ганс.

— Ох, господин Ганс, я должен вам признаться, что вчера вечером я съел это жертвоприношение.

— Вы его съели, несчастный!

— Да, я его съел, несчастный, — жалобно отвечал тот.

— Ну так смотрите же, ни слова об этом! Что бы вы ни услышали, вы должны быть немы, как рыба, иначе ваш ужин может обойтись очень недешево.

— О, будьте уверены, что если мое спасение зависит только от молчания, то я скорее откушу себе язык, чем вымолвлю хоть одно слово. Но все-таки клянусь вам, что я и не думал кощунствовать, так как и не подозревал назначения этих плодов. О, Боже мой! что за ужасная страна, что за ужасная религия!..

Между тем все вышли уже из своего временного приюта, а вместе с другими Ганс вывел и трепещущего Иоганна.

Ночь уже миновала, и когда приступили к поискам фруктов, то недостатка в свете не было.

— Вот то место, где вчера сестра положила плоды для урагана, — вскричал мальчик, подбегая к очень заметному выступу скалы.

— Да, да, но плодов здесь уже нет, — прошептала девочка, со страхом прижимаясь к своей матери, — к этому неизменному убежищу детей всех времен и всех народов.

— Да, их нет здесь, — торжественно проговорил старик, — нет потому, что вчера ночью они взяты отсюда страшным ураганом. Так вот почему я слышал его голос так близко от пещеры, — добавил он, обращаясь к остальным.

Задумчиво стояла пораженная толпа этих наивных детей первобытной природы, окружив маленькую героиню события и, почем знать, может быть, в душе благодаря ее за избавление от грозной опасности минувшей ночи. Во всяком случае, старик, вероятно, высказал общую мысль, когда, подойдя к девочке, произнес, ласково погладив ее по кудрявой головке:

— Ты сделала хорошо, очень хорошо, — может быть, за эти плоды ураган не тронул никого из нас.

На этот раз никто из наших друзей не решился уже сделать какого-либо замечания по поводу всего случившегося и особенно почтительным казался Иоганн, — еще бы, таинственный бог, принявший эту жертву, был слишком грозен, а поклонники его могли оказаться слишком ревностными почитателями; следовательно, при таких условиях благоразумнее всего было бы молчать.

Впрочем, профессор Курц все же не мог воздержаться, чтобы не высказать товарищам своего мнения по поводу этого случая, тем более, что все четверо стояли несколько поодаль от других и не привлекали к себе ничьего внимания.

— Вот вам, господа, пример того, как в древности слагались верования человека. Теперь эти люди, конечно, глубоко убеждены не только в том, что ураган — живое существо, но также и в том, что его можно умилостивлять жертвами! А между тем, я уверен, что жертвенные плоды подхвачены какой-нибудь прожорливой обезьяной.

Как ни был перепуган бедный Иоганн, но эта невинная догадка все-таки возмутила его человеческое достоинство.

— Почему же, господин профессор, непременно обезьяна, да еще и прожорливая? — обиженно возразил он. — Почему же этого не мог сделать просто проголодавшийся, но совершенно приличный человек и даже, может быть, европеец.

— Да, да, дядя, вот видишь, как иной раз могут быть ошибочны научные догадки, — шутливо заметил Ганс. — Ведь этот свирепый бог, принявший вчерашнее жертвоприношение, есть не кто другой, как наш Иоганн!

— Иоганн, — в один голос воскликнули Бруно и Курц с заметным испугом.

— Ради Бога, ни слова об этом, — продолжал ученый. — Ах, с этим малым положительно недалеко до беды! Ну можно ли, милейший, в нашем положении так, очертя голову, бросаться на все съестное!

Первый раз в жизни Иоганн терпеливо сносил упреки своего патрона, не возражая ему ни единым словом, чем тот и не преминул воспользоваться, чтобы произнести глубокомысленное нравоучение.

Однако все случившееся не остановило общего, привычного хода повседневных занятий. Скоро все снова вернулись в пещеру; завтрак был быстро окончен и случайные обитатели этой пещеры мало-помалу начали покидать ее, унося с собой собранные накануне запасы плодов.

Позже других покинули свое временное убежище наши друзья вместе с семейством своего хозяина. Солнце уже взошло над землей, хотя еще и не показывалось из-за цепи горных вершин, когда маленький караван их, нагруженный обильными припасами, двинулся, наконец, в обратный путь, углубившись в прохладную сень девственного леса.