В этот памятный майский день - [4]

Владимир Ильич обратил внимание на женщину, которая сидела, обхватив рукой худенькую девочку, и, видно, ждала второго ребёнка.

— И вы работали на субботнике? — спросил он.

— А как же? Я ткачиха. Станочек свой сегодня обряжала. Он теперь в любую минуту зашуметь готов.

— Ну, с такими людьми мы горы свернём и хозяйство быстро наладим, — горячо сказал он.

И на этом высоком совете решили, что медлить нельзя, что нужно самим отремонтировать несколько вагонов, отправить делегации рабочих в хлебные районы за продовольствием, обеспечить людей хлебом, прежде всего — детей. Разыскать на складах хлопок.

— Надо обязательно помочь товарищам, — сказал Владимир Ильич секретарю Московского комитета партии товарищу Мясникову, который тоже приехал к трёхгорцам.

Через четыре месяца после этого совещания Трёхгорка выдала первые тысячи аршин яркого пахучего ситца.

…Владимир Ильич глянул на часы.

— А мы успеем побывать в Рабочем доме на Харитоньевском, — сказал он Мясникову. — Правда, нас с вами там не ждут. Тем лучше.

В Рабочем доме битком набито народу. Говор, шум. Ожидали начала митинга. На сцене стол, покрытый красным кумачом, вокруг стулья, а президиума нет.

— Аудитория налицо, — сказал Владимир Ильич, — а вот районных руководителей не видно. Ну что ж, Александр Фёдорович, займите председательское место, предоставьте мне слово.

Протиснулись сквозь толпу к сцене.

— Митинг, посвящённый первомайскому празднику и коммунистическому субботнику, разрешите считать открытым, — объявил Мясников, которого многие рабочие знали, и, подождав, пока умолкнут аплодисменты, особенно торжественно и чётко произнёс: — Оратором сегодня у нас товарищ Ленин!

Аудитория ахнула. На какие-то секунды воцарилось молчание, а когда Владимир Ильич поднялся на сцену, вспыхнула такая овация, что казалось, не выдержат стены.

Владимир Ильич рассказал о положении на фронтах, говорил о великом значении коммунистических субботников и особенно проникновенно рассказал о великих планах мирного строительства, мечтал вслух, зарядил своей верой каждое сердце.

так же стремительно, как появился, сошёл со сцены. расступилась.

— Спасибо, Владимир Ильич, за такой праздник… Будьте здоровы… Спасибочко вам рабочее… — слышалось со всех сторон.

— Спасибо вам от комсомолии.

Владимир Ильич узнал юношу: зелёные пятна краски ещё не смылись с лица и рук, хотя он успел переодеться.

— Теперь — в Замоскворецкий район, в бывший Коммерческий институт.

Огромный вестибюль и обширная галерея наверху не могли вместить всех желающих послушать Ленина. Здесь его ждали. Долго не отпускали замоскворецкие рабочие Владимира Ильича, а он ещё обещал побывать на открытии Рабочего дворца в Благуше-Лефортовском районе. Пришлось показать на часы.

На Николаевской улице[2] стоит этот двухэтажный дом, похожий на теремок со шпилями и башенками, — ещё недавно полуразрушенный барский особняк, без окон и дверей. И вот рабочие решили безвозмездно в свободное от работы время отремонтировать его и превратить в свой клуб. Привели в порядок сад, расчистили площадку, соорудили летнюю сцену. Владимир Ильич увидел дом уже обновлённым, сияющим промытыми стёклами, свежевыкрашенными стенами. Й внутри дом сверкал чистотой. Восстановлены водопровод, отопление, электрическое освещение. Не только в доме, но и в саду запрещено грызть семечки. И соорудили рабочие этот дворец в память руководителя московских большевиков, секретаря Московского комитета партии Владимира Михайловича Загорского, убитого в прошлом, 1919 году бомбой, брошенной контрреволюционерами на заседании МК партии.

Рабочие собрались в саду. Пригласили дорогого гостя на сцену. Владимир Ильич с особым волнением говорил о своём товарище — большевике Загорском и сердечно одобрил замечательную инициативу: создать ему памятник — Рабочий дворец.

Во время речи к трибуне подошла молодая женщина в красном платочке и поставила перед Владимиром Ильичём стакан бурого чая и блюдечко с ломтиком хлеба, намазанным не то повидлом, не то коричневой патокой. У Владимира Ильича перехватило горло: женщина отдала ему свою осьмушку хлеба и повидло из пайка ребёнка. Тихо и сердечно он сказал: «Спасибо!» Затем вырвал чистый листок бумаги из блокнота и прикрыл им блюдечко, а чай выпил. И морковный густой чай показался ему восхитительным освежающим напитком в этот жаркий день.

В Кремль возвратился, когда солнце уже село.

Надежда Константиновна и Мария Ильинична были дома. Ждали его с обедом. Рассказывали о своих впечатлениях от субботника, с которого тоже недавно вернулись. Настроение за столом было праздничное. Владимир Ильич был особенно оживлён и весел.

Подождав, пока брат закончит обед, Мария Ильинична, тяжело вздохнув, сказала:

— Звонил Стеклов, просил тебя написать статью в завтрашний номер специальной однодневной газеты «Первомайский субботник».

— Отличная мысль. Что же ты раньше не сказала? — упрекнул Владимир Ильич сестру. — Я сижу и прохлаждаюсь за обедом, как будто у меня больше и дел нет. Сейчас же напишу.

Прошёл в кабинет. Пошагал. Пошептал что-то и сел за стол.

Обмакнул перо в чернильницу и на листе бумаги вверху крупно написал: