В эпицентре бури - [2]

так же, как и я, знаете, что завтра в них может попасть любой из нас.

Я молюсь о том, что после прочтения этой книги вы будете лучше подготовлены. Я

молюсь о том, что вы найдете в ней слова, историю, стих или мысль, которые убедят

вас, что Господь очень близко. Я молюсь, чтобы чтение этой книги напомнило вам, что

Голос, успокоивший Галилейское море, может утишить шторм в вашем мире.

Друзья, читайте дальше и будьте уверены - Он ближе, чем вам когда-либо казалось.

Под гнётом требований

1. ОТ СПОКОЙСТВИЯ К ХАОСУ

МОЖЕТ БЫТЬ, И ВЫ СУМЕЕТЕ ПРИПОМНИТЬ утро похожее на пережитое мною.

Было воскресение. Для меня воскресные дни всегда хлопотные. Для меня

воскресные дни всегда начинаются рано. Тот день тоже не сулил исключений.

Проснувшись, я поехал в церковь с полным списком запланированных дел. В шесть

утра движение на дороге небольшое и она была в моём распоряжении. Золотистый

рассвет вот-вот должен был разорвать очарование ночного, тёмного летнего неба, всё

ещё искрящегося звёздами в эти предрассветные часы. Меня обдувал прохладный

ветерок.

Припарковав машину за зданием церкви, я задержался там, на минутку: положил

книги на землю, налил кофе, и, прислонившись к машине, наслаждался тишиной.

Никого... только я и усыпанное звёздами небо. Кое-где в городе поблёскивали

фонари. В предутренние часы спали в полумраке деревья. Ночь была тиха: ни шума, ни

спешки, ни требований. Всё это очарование обычно кончается часа через два. И пусть

звенят тысячи будильников, открываются двери тысяч гаражей, и безмятежность

уступает место суете просыпающегося города. Но пока он спал.

4

Я думал: как это напоминает нашу жизнь. В путешествии по ней есть безмятежные

прогулки, когда всё гладко, как зеркальная поверхность ночного озера в безветренную

ночь. Ни шороха, ни суеты, ни криков. И музыку нашей жизни исполняет только флейта, которой дирижёр позволил петь, заставив замолчать большой барабан.

И она действительно поёт. Несчастья кажутся не такими страшными благодаря

очарованию её песни. Смерть кажется далёкой. Милые вам существа рядом и любят

вас. Нет облаков страха, затмевающих всё, нет сомнений и сердитых телефонных

звонков. Какое-то время наш мир освещен луной.

Так было и в тот день. Я сидел на радиаторе машины, прихлёбывая кофе, и

поднимал тост за звёзды, а они подмигивали мне в ответ.

Была безмятежность. Но у неё есть способность обернуться хаосом.

С портфелем в одной руке и чашкой кофе в другой, насвистывая, я пересёк место

стоянки машин, направляясь к дверям своего офиса. Для того, чтобы войти внутрь мне

нужно было миновать спящего сторожевого пса двадцатого века - охранную систему. Я

поставил портфель, открыл дверь, а потом подняв его, вошел.

Лампочка на пульте поблескивала красным светом.

Я не сильно разбираюсь в электронике, но даже я знаю, что означает красный свет

сигнальной системы. “Введи код, приятель, или приготовься к музыке.” Я ввел код.

Маленькая красная лампочка продолжала мигать. Я ещё раз ввел код. Уходило время, а

маленькая лампочка смеялась надо мной. Я представил себе, как по проводам к

неоновоглазым злобным гномам-сторожам посылаются сообщения. “Всем занять свои

места. Какой-то умник вновь вводит не тот код!” Я продолжал вводить код, часы

продолжали тикать, лампочка продолжала мигать, а злобные гномы всё больше

нервничали. “На старт! Отсчёт пошёл: десять, девять, восемь...”

“О, только не это, - простонал я, - Сейчас сработает сирена.”

И она сработала, обрушавшись как пума. Мне показалось, будто взорвалась

ядерная бомба. Вспыхнув, свет прожекторов залил холл. Я продолжал нажимать

кнопки, а сигнал тревоги продолжал оглушительно звенеть. Можно было подумать, что

из тюрьмы Алькатраса совершен побег. Сердце моё бешено стучало, лоб взмок; да, положение было отчаянное. Из холла я рысцой помчался в офис, рывком открыл ящик

стола и нашёл номер телефона охранной компании.

Я едва мог слышать, что говорил служащий, отвечая на мой вопрос. Но, разобрав

слова, я не поверил собственным ушам.

“Что вы хотите сказать своим “в чём дело?” “А вы что - не слышите?” - воскликнул я.

“Да, вводил код, - прокричал я, - “но это не сработало! Ну, никакого толку!”

Следующие двадцать минут были крикливые, вопрошающие, бессвязные и

раздражительные. Я разговаривал со специалистами, которых не мог видеть, об

оборудовании, в котором не разбирался, пытаясь понять слова, которые не слышал. И

вот тогда пришел полицейский. Он постучал в окно. Открыв его, я проорал: “Мне нечем

её заткнуть!”

“Вы здешний священник?” - спросил он.

“Да” - снова прокричал я.

Он просто покачал головой и удалился, вероятно, бормоча что-то по поводу того, чему же их обучают на курсах теологии. Наконец, по неясной причине, сирена замолкла.

Лампочки погасли. То, что было убежищем от воздушных артналетов, вновь стало

офисом. Вернувшись к столу, я сел и вздохнул. Что за манера начинать день. На

5

жертвеннике лежал конспект моей утренней проповеди. Подняв его, я прочитал первую

строчку: “Когда безмятежность становится хаосом.”

“Подходяще” - пробормотал я. С вами когда-нибудь случалось такое? Когда в

последний раз ваша жизнь за несколько секунд из тихой и спокойной превращалась в