В эфирной полумгле - [27]

— Адам, постойте, — прохрипел Соверен и оставил-таки завтрак у какой-то забранной решеткой ниши.

— Сэр, — сказал Адам, когда попутчик, отплевываясь, смог идти дальше, — неужели вы не можете попасть в Догсайд другим путем?

— Могу, — сказал Соверен. — Только, боюсь, Папаша Тик, узнав об этом, предпримет все усилия, чтобы я не скоро его покинул.

Адам проверил концом палки глубину.

— А обратно? Ведь о вашем визите на Клаузен-стрит тоже станет известно.

Он осторожно пошел вперед, и Соверен двинулся следом.

— Это смотря сколько я там пробуду. В сущности, — усмехнулся он, — мне не привыкать бегать из Догсайда в Неттмор.

Минут через десять они выбрались на сухое место. Стали слышны разносящиеся по подземелью протяжные вдохи и выдохи.

— Это насосы, — сказал Адам, считая шаги. — Здесь через две стены насосная станция. Мы в другом рукаве.

Они прошли мимо ряда узких туннелей и углубились в шестой по счету. Адам погасил лампу, сверху, через решетки, сиял дневной свет.

— Мы почти на месте. Выход людный, в пересохший канал, но там вряд ли кто обратит на вас внимание.

— Я знаю. — Соверен стер рукавом кляксу грязи на пакете с одеждой. — Скажи, Адам, а ты видел людей, оживленных с помощью эфира?

— Нет, сэр, но говорят, у лорда-канцлера появились такие слуги.

— Я оживил свою невесту, — сказал Соверен.

— И что, сэр? — уставился на него блестящими глазами Адам. — Она такая же, как прежде?

— Хочу в это верить.

— То есть, вы не видели ее еще?

— Видел, — грустно сказал Соверен. — Но я боюсь… Мне кажется, я все время буду искать отличия нынешней Анны от той, что была до смерти.

— А я бы оживил своего отца, — сказал Адам.

— Говорят, это все от дьявола.

— Все равно оживил бы.

Они принялись подниматься по каменным ступенькам, приток свежего воздуха подействовал на Соверена одуряюще. Узкий ход вывел их в широкий желоб, заполненный песком. У стенок сидели старьевщики и чумазые мальчишки, работающие у них носильщиками.

— Здравствуйте, сэры, — сказал один, приподняв драный цилиндр. — Как путешествие? Видели ли Большую Волну?

— Нет, сэр, — сказал Адам.

— Ну, ясно, — уныло покивал старьевщик, — кто видел Большую Волну, тот, наверное, уже кормит рыб в Терезе.

Приближаясь к каналу, желоб все больше зарывался в землю, пока не стал высотой всего в четыре фута. До отогнутых прутьев Соверен и Адам добрались на корточках.

— Вас ждать, сэр? — спросил Адам.

— Нет, — качнул головой Соверен.

Канал был застроен развалюхами, в которых селились люди совсем безденежные и больные. С бойкого языка какого-то острослова канал прозвали Могильным.

Соверен выбрал хибару поближе к подъему на улицу и постучал в тонкую картонную дверь. Хозяйкой жилища оказалась старуха, которая едва вставала с досок, служащих ей кроватью. За разрешение переодеться он оставил ей и куртку, и штаны, и шляпу, и даже прибавил к этому богатству несколько пенсов. На замечание, что оставленное провоняло канализацией, старуха то ли закашлялась, то ли рассмеялась.

На Клаузен-стрит, обрезав голенища сапог, Соверен появился уже в своей обычной одежде, что, конечно, тут же вызвало нездоровое любопытство среди оборванцев и нищих всех мастей. Впрочем, он быстро проскочил несколько опасных дворов, а самому шустрому любителю поживы, что увязался за ним, погрозил «адамсом».

От него отстали.

Кипсейк принимал за окошком, как настоящий банковский служащий. В комнатке, предваряющей прием, Соверена обыскал ражий молодец, изъял нож и револьвер и открыл дверь в крохотное помещение со стулом для посетителей и керосиновой лампой под потолком.

Окошко открылось спустя минуту.

Соверен не сомневался, что Саймон Кипсейк предварительно изучил его, подглядывая в какую-нибудь скрытую щелку.

— Я вас слушаю, сэр.

Саймон Кипсейк был стар. У него был надтреснутый голос, большие уши, редкие седые волосы и густые брови, которые нависали над тонущими в сетке морщин глазами.

А еще у него была замечательная голова, в которой хранилось все, что когда-либо в нее залетело. Поименованное, рассортированное, классифицированное.

Целый штат ежедневно наполнял эту голову новостями и слухами, рождающимися и умирающими в Престмуте.

— Мне нужно найти одного человека.

Соверен нагнулся к окошку. Несколько секунд он и старик смотрели друг на друга, затем Кипсейк шевельнул сухими губами:

— Пять фунтов.

Соверен выложил банкноту, и она исчезла, прихваченная худыми пальцами.

— Кто вам был бы интересен, молодой человек? — спросил Кипсейк.

Соверен уже готовился сказать, но старик поднял руку, его останавливая.

— Мне будет легче дать вам ответ, если вы сформулируете свой вопрос должным образом, господин Стекпол.

Соверен хмыкнул.

— Хорошо. Мне нужен француз. Невысокий. Курчавый. Голубоглазый.

— Так, — качнул своей большой головой Кипсейк.

— Районы Догсайд или Неттмор. Вполне возможно, снял отдельную комнату. Скрытный. Возможно, никуда не выходит днем и еду ему приносит кто-то из обслуги.

Соверен замолчал.

— Что-то еще? — спросил Кипсейк.

— Не знаю. Пожалуй, все.

Кипсейк почесал уголок губы.

— Это совсем немного информации. А вы наверняка хотите обстоятельный ответ. Вас устроит по фунту за возможный адрес?