В эфире партизаны - [6]

Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко поставил передо мной задачу: обеспечить ЦШПД прямой (запасной) связью с каждым участником совещания независимо от того, имели они ее со своими штабами или нет. В принципе вопрос выглядит несложным. Но в те дни решить его было нелегко. У нас не хватало квалифицированных радистов, портативных радиостанций «Север». Тем не менее каждому участнику совещания мы выделили по радисту-шифровальщику и по «Северу», снабдив их соответствующими программами.

Запасная связь вскоре оправдала возлагавшиеся на нее надежды. С. А. Ковпак и А. Н. Сабуров, осуществляя со своими соединениями рейды в глубоком тылу врага, за Днепром, имели возможность непосредственно связываться с ЦШПД, докладывали главнокомандующему партизанским движением К. Е. Ворошилову о ходе выполнения задания ЦК ВКП(б), передавали в Москву ценнейшие разведывательные данные. Штаб в свою очередь оперативно информировал их о сложившейся обстановке на тех или иных участках. Они быстро получали уточняющие распоряжения, дополнительные боевые задания. Д. В. Емлютин, М. И. Дука, М. И Ромашин использовали прямой канал радиосвязи с ЦШПД не только как запасной, но и как основной, даже для поддержания контакта со своим фронтовым штабом.

В начале сентября Государственный Комитет Обороны принял решение о введении должности главнокомандующего партизанским движением. 6 сентября 1942 года главкомом назначили члена Политбюро ЦК ВКП(б) Маршала Советского Союза К. Е. Ворошилова.

— Подготовьте краткий отчет о состоянии связи, — приказал мне уже на следующий день П. К. Пономаренко. — Этим Климент Ефремович наверняка заинтересуется в первую очередь.

И действительно, 7 сентября меня вызвали к маршалу. Когда я вошел в его рабочий кабинет, там уже находился Пономаренко. Я приготовился было представиться по всем правилам воинского этикета, как главнокомандующий совершенно неожиданно для меня произнес:

— А, старый знакомый! Недаром говорится, что гора с горой не сходится… — и крепко пожал мне руку.

Встречался я с Климентом Ефремовичем неоднократно. Эти встречи, всегда чисто служебные, относились к периоду моей работы в Особом техническом бюро по военным изобретениям (Остехбюро), к которому меня в 1925 году прикомандировал Михаил Васильевич Фрунзе; а позднее — к периоду моей службы в Генеральном штабе.

Одна встреча запомнилась особо. Связана она с неприятным эпизодом, который произошел в ноябре 1925 года. В Ленинграде на Комендантском аэродроме проводились очередные испытания приборов для управления взрывами по радио. На них кроме руководителей Остехбюро В. И. Бекаури и В. Ф. Миткевича присутствовали председатель Реввоенсовета и Наркомвоенмор СССР К. Е. Ворошилов, член Реввоенсовета СССР Г. К. Орджоникидзе, командующий войсками Ленинградского военного округа Б. М. Шапошников и ряд других ответственных товарищей. После того как Климент Ефремович дал распоряжение на управляющую радиостанцию о порядке и времени взрыва фугасов, Москва неожиданно вызвала его к телефону. Наркомвоенмор сел в автомашину и уехал к дежурному по аэродрому — телефон находился там. Когда настало назначенное время, раздался взрыв. И именно в этот самый момент Ворошилов возвращался от дежурного. Один из фугасов выбросил вверх ком мерзлой земли весом с добрый десяток килограммов. Он грохнулся оземь возле самой машины, в которой ехал Климент Ефремович.

У меня, признаться, мороз пробежал по коже. Пролети этот ком на метр дальше, и могло произойти непоправимое.

Подъехав к группе товарищей, присутствовавших на испытаниях, К. Е. Ворошилов вышел из автомобиля. Стоявший рядом со мной Георгий Константинович Орджоникидзе посмотрел в мою сторону и сказал:

— Ну, Артемьев, поскольку ты отвечаешь за порядок на испытаниях, придется отдать тебя под суд за то, что пытался убить своего наркома.

— Вы, Серго, напрасно пугаете товарища, — улыбнулся Климент Ефремович. — Он ни в чем не виноват: время взрыва назначил я, и сам на несколько минут опоздал…

— Артемьев на меня не обидится, — ответил Серго Орджоникидзе, — я ведь только пошутил.

И вот сейчас, спустя столько лет, я докладываю Маршалу Советского Союза К. Е. Ворошилову о состоянии связи в партизанском движении. Главком слушает внимательно, делает какие-то пометки в своем рабочем блокноте. Потом спрашивает:

— Товарищ Артемьев, будет ли у нас надежная радиосвязь штабов партизанского движения с партизанскими отрядами?

Главкома, значит, волнует то же, что и нас, связистов: установление прочной связи с многочисленными подпольными партийными органами, с партизанскими отрядами и соединениями, действующими во вражеском тылу. Она еще только развертывается, в налаживании ее еще много различных препон и неясностей.

— Если надежной радиосвязи не будет, — говорит Климент Ефремович, — тогда нет смысла создавать штабы партизанского движения. Без хорошей связи с партизанами они работать не смогут.

От имени всех наших связистов я заверил Главкома, что мы обязательно решим поставленную партией задачу. К. Е. Ворошилов пообещал оказывать нам в этом всемерную помощь и в конце сказал:

— Обращайтесь ко мне в любое время дня и ночи. Вот вам номера телефонов, по которым всегда можно меня найти.